Нет сигнала. Александр Верт
даже на вид. Он улыбался как супер-звезда. Не удивительно, что его несколько раз поймали крупным планом, да и потом в передаче ведущая часто говорила именно с ним. Или все дело было в том, что он лучше других умел говорить понятным простым людям языком? Все остальные, особенно Матвей, постоянно бросались терминами, которые ведущая просила пояснять. Да и вид у Матвея был совсем не такой презентабельный.
Теперь, глядя на себя, он думал, что стоило послушать телевизионщиков и надеть очки, пусть и без диоптрий. Свое зрение Матвей давно исправил, сразу по окончанию университета, и теперь в очках не нуждался. Тогда это показалось ему совсем глупым. Его и так заставили надеть белый халат. По какой логике биолог обязан ходить в халате как врач, он никогда не понимал. Зато сейчас смотрел на себя и с трудом сдерживал раздражение. Волнуясь, он то и дело касался уложенных волос, и они начинали торчать так же, как делали в обычной жизни. Это казалось настолько ужасным, что Матвей поправлял вихор на своей макушке всякий раз, когда видел самого себя.
Наконец, проблема со звуком была решена.
– Разве сто лет назад мог хоть кто-то предположить, что люди смогут жить на Титане?! – восклицала ведущая. – Разве там температура не ниже двухсот градусов по Цельсию? Правда, Николай Олегович?
Она повернулась к мужчине, сидевшему на белом диване в гордом одиночестве. Что на этой передаче делал Николай Новиков, Матвей так и не понял. По образованию он, кажется, инженер, или программист, или бог его знает кто. Просто богатый человек, вечно крутящийся среди ученых, а сам при этом ничего не открыл и не создал, ничего не достиг. Его дед – создатель энергометра, отсюда и целое состояние, но сам Николай очень раздражал Матвея.
Даже там, в студии, он почему-то появился в серой водолазке и джинсах, будто просто шел мимо. Зато вид у него был очень умный, особенно из-за очков в металлической оправе.
Новиков поправлял очки и улыбался настолько приветливо, что Матвей скрипел зубами от гнева, наверно, так же, как и во время записи.
– Прежняя атмосфера Титана не позволяла свету добираться до поверхности, но человечеству удалось изменить ее, и теперь даже ночью температура не опускается ниже пятнадцати, днем она бывает до двадцати пяти. Разве это не прекрасно для человека?
Новиков подмигивает ведущей, и та кокетливо прикрывает рукой губы, словно смущается, а сама только и рада вниманию богача:
– Действительно, Титан совсем другой, – говорит эта кукла и просит обратить внимание на монитор. – Вильгельм Одейс, ведь, расскажет нам, что именно мы можем здесь увидеть, верно?
– Разумеется, – с протяжным акцентом ответил гость и начал свою длинную лекцию о разнице атмосфер.
Двух фотографий, впрочем, было достаточно, чтобы понять отличия. Прежний Титан, окутанный желтой дымкой, не мог знать света, но теперь над спутником был голубоватый купол, сквозь который можно было различить грубый рельеф.
Занудство Вильгельма Матвей понимал