Щенки и псы войны (сборник). Сергей Аксу
сволочи! Ребята кровью умылись, заплатили головой из-за столичных выродков, – закипел побагровевший Дудаков, сжимая кулаки.
– Ну, ладно, ладно, Алексей, чего старое ворошить! Наше с тобой дело приказы выполнять! Извините, мужики, у нас тут разговор с Михаилом серьезный предстоит.
Сафронов и разраженный Дудаков покинули командирскую палатку.
– Миша, садись, – полковник Кучеренко кивнул на топчан рядом с собой. – Закуривай.
Шилов присел рядом, вытряхнул из предложенной пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, прикурил.
– Значит, завтра отбываем домой? Дудакову хозяйство сдал?
– Да, все нормально. Дмитрич остался доволен.
– Ну, и славненько. Но Сафронову и Дудакову, я чувствую, будет посложнее, чем нам.
– Да, Владимир Захарыч, жизня здесь не покажется сахаром. Холода на носу.
Разговор явно не клеился. Офицеры молча курили. Каждый думал о своем. Шилов внутренне догадывался, по какой причине его вызвал Кучеренко, но боялся об этом даже и думать. Полковник же не знал, как лучше подойти к столь неприятной для него мисссии.
– Миша, я тебя вот зачем позвал. Вот, держи. Это Николая, – подполковник, не поднимая взгляда, протянул капитану руку и разжал кулак.
На ладони Кучеренко тускло поблескивали «командирские» часы. Шилов сразу узнал знакомый циферблат. Лена подарила одинаковые часы ему и своему брату на 23 февраля в прошлом году.
Он как сейчас, помнил тот морозный день. Они всей семьей сидели за праздничным столом. Он, Лена, дети. Он только что пришел домой с торжественного парада в части. По дороге они с майором Сафроновым пропустили в кафе по паре стопок в честь великой даты. За что Лена, естественно, его пожурила. Сели за стол. Ждали шурина, который невесть куда запропастился, хотя заверял, что будет ровно в три. Тут звонок в дверь. Открыли, а на пороге – брат Лены, Николай Терентьев в парадной форме с цветами и тортом. Лена бросилась обнимать и целовать брата.
– Коля, миленький, с праздником! Это от меня! Это от нашей мамы! Это от Сережи и Натальюшки! А Миша тебя сам поцелует!
– Я его поцелую! Я его так поцелую! – сердито отозвался хозяин.
– Капитан Терентьев по вашему приказу прибыл, мон женераль! – Николай, вытянувшись, щекнув лихо каблуками, отдал честь. – Сережка, держи скорее торт! Вкуснятина, пальчики оближешь! Шоколадный!
– Проходи, вояка! Уже все давным-давно за столом! Только тебя и ждем! – Шилов, пощелкивая подтяжками, топтался в прихожей вокруг шурина. Лена и Сережка с цветами и тортом убежали в кухню, откуда доносился сногсшибательный аромат ванили.
– Ты куда же слинял, хорек? Мы же договаривались, что вместе с Викторычем идем в «Сиреневый туман» отмечать нашу славную дату.
– Миша, шерше ля фам, сам понимаешь? – полушопотом ответил Терентьев, вешая шинель и делая хитрые глаза.
– Ну и кобелек, – покачивая головой, отозвался хозяин. – Не сносить тебе головы. Верно теща говорила, что ты в папашку непутевого уродился.