Кусок жизни. Алексей Кречетов
долбишься?! Я не знаю статей!
– Тяжкие телесные… – сказал он, чуть смущаясь.
– Ну, дела! А за что?
– Да, из-за бабы!
К доске вышел Юра Стоянов.
– Я обокрал столовую! – признался он.
– Оголодал?! – засмеялся сержант Дрозд и остальные.
– Это ради сестры, с которой мы жили в детском доме, она была голодная. Так я хотел её накормить, но попался…
Тут все затихли, повисло молчание. Юра вернулся на место и тихо сказал:
– Держите, подачу, суки!
Большинство были судимы за разбой и воровство. Человек пятнадцать вообще были никогда не судимы. Некоторые имели уже высшее образование и детей.
Оказалось, что в части, в которую мы попали, раньше служили одни контрактники. Эту часть расформировали, и мы были тут первыми срочниками. Более того, многие из нас были судимы. Вторая рота была особенным местом, в ней собрались ребята, которые мотали сроки в детских колониях. В армии выражение мести, или ответа на оскорбление чувств, было следующим: суицид – повешение, вскрытие вен, прыжок из окна, выпить хлорки, словесно унизить сержанта, ударить сержанта, ну и крайнее покушение на жизнь оскорбляющего. Что-то подобное произошло во второй роте. После случая с заточкой в этой роте установились самые жесточайшие условия: там командовали суровые, мало сговорчивые офицеры и контрактники. Клин клином вышибается.
После ОГП, а точнее наших признаний, прошла вечерняя поверка и прозвучала команда:
– Рота, отбой!
Солдаты разлетелись, как мухи, по кубрикам и улеглись спать. Во сне я представлял, как вся армия пролетит мимолётно, незаметно, как я вернусь домой в объятия изголодавшейся Лили, как я буду обнимать, и целовать её, только об этом были все мои мысли, хотя прошло всего две недели нашего расставания.
– Третья Рота, подъём! – прокричал чей-то голос.
– Третья Рота, подъём! – повторилась команда.
А третья рота – это был я и весь наш кубрик, в котором было восемь человек. Мы непонимающе глядели друг на друга и выбегали в коридор. А там стоял пьяный молодой парень и кричал:
– Третья Рота, подъём!
– Я, младший сержант Барабанов! – объявил он собравшимся.
– Упор лёжа принять! – скомандовал он.
Все приняли упор лёжа.
– Раз, два, раз, два! – командовал он.
– Будем качаться до тех пор, пока не выйдут все! – объявил он.
– Раз, два, раз, два!.. – говорил он пьяным голосом, а мы отжимались, ожидая остальных.
Это ожидание озлобляло общее настроение против других. И те ребята, которые вышли из кубриков последние, запомнились нам навсегда.
– Рядовой, Имя, Фамилия?! – спросил Барабан последнего прибежавшего.
– Рядовой Гус! – картавя, ответил парень с маленькими голубыми глазами и большим носом.
Младший сержант Барабанов в это время держал в руках швабру. Он приказал:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен