Игрушка Дьявола. Евлампий Бесподобный
и сейчас какого-то выглушила не менее ста пятидесяти грамм, о чём, возможно пожалею куда сильнее, чем о своей несдержанности с Дэном. И, похоже, начинаю жалеть уже прямо сейчас, добравшись наконец-то до туалета и привалившись к бежевой столешнице с умывальниками напротив зеркальной стенки. В голову ударило в самый нежданный момент и очень даже нехило так. Особенно на фоне всех испытываемых мною ощущений с жалкими попытками избавиться от них всеми доступными для этого способами. Но, похоже, мне даже душ сейчас не поможет с целым ведром дико ароматного шампуня или геля. Поскольку это просто невозможно! Я до сих пор чувствовала прикосновения этого чёртового Арслана Каплановича, как если бы он продолжал прижимать меня к себе и бесстыдно лапать своими медвежьими лапищами. А его запах – бьющее буквально по мозгам амбре из каких-то жутко въедливых парфюмов с незнакомым мне экзотическим ароматом, ещё и вперемешку с мужским потом… Казалось, я пропиталась им насквозь в прямом смысле этого слова. Даже не чувствовала, как пахли мои собственные духи.
Убойные ощущения, которыми продолжало бить по голове, наверное, похлеще выпитого мною дайкири. А может они объединились вместе и решили прикончить меня прямо здесь и сейчас не отходя от кассы? И, видимо, что, скорей всего, так и было. Потому что с каждой пройденной секундой мне становилось всё хуже и хуже. Не помогла даже холодная вода, которой я пыталась хорошенечко умыться, протерев заодно намоченным бумажным полотенцем шею и руки едва не до самых плеч. Слава богу, хотя бы не тошнило, но легче от этого на душе всё равно не становилось.
А потом и вовсе началась какая-то несусветная хрень. Перед глазами начало всё плыть, как, впрочем, и под ногами. Причём большая часть происходящего, будто сговорившись с моим отупевшим рассудком, принялась обходить мою сознательную память стороной, всё чаще проваливаясь в никуда целыми временными отрезками. Я даже не запомнила, когда и как вышла из туалета, придерживаясь обеими руками за ближайшие стенки. Просто в какой-то момент увидела, что нахожусь в тёмном коридоре, по которому до этого дошла к уборной и теперь пытаюсь сориентироваться в пространстве, забыв напрочь в каком направлении нужно идти и, главное, для чего.
– Далеко собрался, мой отважный Воробушек?
Господи, у меня даже не получилось вскрикнуть или дёрнуться, настолько моё тело налилось то ли вакуумной пустотой, то ли свинцовой тяжестью, парализовав голосовые связки и язык будто насильственной немотой. Но обернуться у меня как-то получилось. А может это и не я обернулась, а меня развернули против моей воли лицом к бронзовой маске-лику истинного Дьявола во плоти. И теперь он снова надо мной нависал, заглядывая своими чёрными, как его адская сущность, глазищами в мою душу, словно намереваясь добраться до неё во что бы то ни стало, как добрался снова и только что до моего тела.
– Я же тебя предупреждал… – и почему я так хорошо слышу его громкий почти рычащий шёпот в отличие от других внешних звуков? – Я всегда забираю то, что мне принадлежит или то,