Обида. Эллаида Светлова
действительно оказалась мнимой. Не торопясь, она повернула влево, спокойно поплыла сбоку от скалы.
Наконец носки полукед пропахали дно, встревоженный песок густо осел в обувь, Катерина не придала этому значения, с таким же успехом ей можно было привязать к ногам мешки с цементом, она всë равно упорно потащила бы их к берегу, так велико было желание выбраться на сушу, а потом, что такое лишние граммы в сравнении с разлитым по мышцам свинцом – пшик! Кто в такие минуты обращает внимание на мелочи? Точно не она.
Остатка сил хватило ровно до линии прибоя. Как подкошенная Катерина упала на спину, раскинула руки, сомкнула ресницы. Нечеловеческая усталость вдавила женское тело в горячий песок, просочила сквозь него мысли и чувства. Катя ощутила себя пустым сосудом, из которого не просто до последней капли вылили жидкость, из него мощным насосом выкачали весь воздух, после чего наглухо законопатили. Внутренний вакуум настолько овладел всем еë существом, что казалось – жизненная энергия не сможет пробиться назад сквозь плотный кордон опустошенности. Однако человеку свойственно ошибаться. Минуты неумолимо сменяли друг друга, неведомая рука волосок за волоском выдëргивала паклю, в телесную оболочку сквозь нитевидные щели тончайшими струйками возвращалась жизнь. Замелькали первые несвязные, рваные мысли, появились ощущения (солнце видно давно слизало воду, выпаренная соль стянула кожу), природа ласкала слух привычными звуками, с моря тянуло свежестью. Катя распахнула веки, посмотрела ввысь: «Только синь сосет глаза»2, – точнее сказать сложно. О!!! Заработал мозг – пора вставать.
С трудом поднявшись, Катерина окинула окрестность слегка рассеянным взглядом, словно после возвращения из небытия плохо понимала, куда попала. Заповедная бухта была точно копией той, что полностью открывалась ей с вершины утëса: те же зеленые склоны по бокам, отдаленно похожие на наброшенные на дромедарьи горбы набивные ковры; то же лазурное море и те же малопроходимые джунгли с другой стороны широкого пляжа. Единственное различие – несколько строений немногим ближе к дальнему склону тянутся от самой воды до деревьев. При взгляде на знакомую картинку кровь побежала быстрее, как будто открыли потаенные шлюзы, Катерина ринулась напрямик, да быстро остановилась – ноги увязали в раскалëнном песке, далеко не уйдешь, а идти было прилично. Пришлось вернуться на линию прибоя, обходить по тени вдоль опушки пальмового леса тоже не вариант – слишком далеко.
Послеполуденное солнце самое беспощадное. В мареве жаркого дня влажный воздух дрожит, отчего очертания деревьев, холма, домика кажутся нечеткими, размытыми, как на картинах импрессионистов. Косые лучи голодной гиеной жадно пожирают остатки влаги с майки, сильнее стягивают кожу. Пот застилает глаза, нестерпимо хочется пить. Ватные ноги оставляют глубокие следы на плотном песке. Свежие вмятины тут же заполняются водой, предыдущие старательно слизывают набегающие одна за другой волны, вот
Строка из стихотворения С. Есенина «Гой ты, Русь, моя родная».