Леденцовые туфельки. Джоанн Харрис
было такое. Теперь перед моим мысленным взором отчетливо предстала маленькая голубая коробочка из ювелирного магазина с Бонд-стрит[28], и в ней на бархатной подушечке кольцо с драгоценным камнем, тщательно выбранное с помощью продавщицы; камень не слишком крупный, но идеальной чистоты…
«Ох, пожалуйста, Тьерри. Не здесь. Не сейчас».
– Прямо сейчас мне никакая помощь не нужна. – Я одарила его самой ослепительной своей улыбкой. – А ты съешь-ка лучше свою choucroute. Она удивительно вкусная…
– То-то ты к ней едва притронулась, – заметил он.
Я тут же битком набила рот и сказала:
– Видишь?
Тьерри улыбнулся.
– Закрой глаза.
– Что? Прямо здесь?
– Закрой глаза и дай мне руку.
– Тьерри, пожалуйста…
Я попыталась рассмеяться. Но смех застрял в горле, и вместо него получился какой-то треск, словно из кувшина с узким горлышком с грохотом пытались вырваться наружу горошины.
– Закрой глаза и считай до десяти. Тебе понравится. Обещаю. Это сюрприз.
Ну что я могла поделать? Я закрыла глаза, как он велел. И протянула руку ладошкой вверх, точно маленькая девочка. И сразу почувствовала, как в ладонь мне упало что-то маленькое, не больше пралине в обертке.
Когда я открыла глаза, Тьерри рядом не было. И та коробочка с Бонд-стрит лежала у меня на ладони, в точности такая, какая представлялась мне минуту назад, и в ней на подушечке из темно-синего бархата льдисто поблескивал бриллиант-солитер.
Глава 5
9 ноября, пятница
Ну вот, я же вам говорила! В точности как я и предполагала. Я наблюдала за ними в течение всей той весьма напряженной и недолгой трапезы: за Анни с ее ореолом цвета крыла синей бабочки; за второй девочкой, у нее аура золотисто-красных тонов, но сама она пока еще слишком мала для моих целей, хотя тоже очень и очень меня заинтересовала; за этим мужчиной, слишком громогласным, но чересчур мало для меня значимым, и, наконец, за самой Янной, застывшей, настороженной. У нее все цвета ауры настолько приглушены, что их порой и не различить; они кажутся всего лишь отражением улиц и неба в воде, покрытой к тому же такой сильной рябью, что отражение сильно искажено.
Да, в ней определенно чувствуется некая слабость. Нечто такое, чем можно было бы для начала воспользоваться. Это мне подсказывает инстинкт охотницы, который я много лет старательно развивала и теперь могу даже с закрытыми глазами почуять хромую газель. Янна не лишена подозрительности, и все же некоторые люди так сильно хотят верить во что-то – в магию, в любовь, в деловых партнеров, гарантирующих утроить вложенные ими средства, – что эта вера делает их уязвимыми для охотниц вроде меня. Такие люди каждый раз попадаются на одну и ту же удочку, и что, скажите, я могу сделать, если это действительно так?
Впервые я начала видеть цвета чужой ауры, когда мне исполнилось одиннадцать. Сперва, правда, лишь слабое сияние, или золотистую искорку краем глаза, или серебристую пелену в небе, где не было ни облачка, или сложной расцветки туман
Бонд-стрит – одна из главных торговых улиц Лондона.