Василий Тёмный. Юрий Торубаров
при этом он кому-то кивнул головой, но никто не понял этого кивка, – я хочу обсудить один вопрос.
Он повернулся и посмотрел на епископа, сидевшего в первом ряду. Тот побледнел, откашливаясь в кулак. Витовт начал:
– Уважаемые панове! Нас не может не беспокоить, кто в дальнейшем будет нами править.
– А ето зачем нам седня знать? Король жив, – поднялся Сандомежский.
– А затем, что сыновья короля, не его дети! Я обвиняю королеву в измене!
– Доказательства! – орет все тот же Сандомежский.
– Сейчас они…
В это мгновение раздалось что-то непонятное. Какой-то гром, и такой силы, что в храме закачались люстры, и некоторые свечи погасли.
Когда все стихло, вскочил епископ:
– Это неправда! Господа панове. Пусть королева поклянется на кресте.
– Пусть, – поддержал сейм.
Бледная, королева пошла к тумбе, на которую епископ положил крест. Он помог королеве подойти к кресту, заодно шепнув:
– Ничего не бойся.
– Я. – Она посмотрела на епископа, тот только закрыл глаза. – Я… – И положила руку на крест. – Клянусь, что дети от моего мужа, короля Польши.
Епископ подскочил к ней. Поддерживая ее рукой, он неожиданно рявкнул на весь костел:
– Верим королеве, панове!
– Верим! Верим, Верим!
Витовт, грозно сдвинув брови, широким шагом, несмотря ни на кого, пошел к выходу. Его проводил торжествующий взгляд епископа.
Придя к себе, он вызвал воеводу. Тот, весь израненный, еле доплелся до него.
– Что случилось? – рявкнул князь, не обращая внимания на его состояние.
Тот заплетающимся языком рассказал:
– Как только я получил ваш сигнал, тотчас посадил их в карету, и мы поехали. С обеих сторон надежная охрана. Впереди, на дороге, я увидел двух мужиков, в руках у них были шары и дымящиеся труты. Я послал воинов, чтобы те их оттеснили от дороги. Что они и сделали. Но, когда мы поравнялись с ними, они бросили их под повозку. Я услышал ужасный шум, что-то ударило меня в спину, сбило с коня… Вот все, что я видел.
Витовт в сердцах грохнул кулаком по столу. Он понял, что Олесницкий на этот раз его переиграл.
Глава 9
Давно это было. Более ста двадцати лет минуло с той поры, когда бездетный князь Иван Дмитриевич Переяславский завещал Переяславль не дяде, князю Городецкому Андрею Александровичу, а его брату, московскому князю Даниилу Александровичу. А сделал Иван так в отместку князю Городецкому за то, что еще при жизни его отца Димитрия он и Федор, князь Ярославский, заставили их бежать из родного города. Обида в Иване не умерла. Вот так он решил поступить.
Андрей счел это оскорбительным для себя и отправил туда своих наместников. Но Даниил выгнал его наместников, и в этом он нашел поддержку у владыки Симеона. Московское княжество приросло целой областью. После смерти Даниила его сын Юрий Даниилович продолжил начатую отцом политику приобретать и усиливаться чужими землями. Но прежде всего