На перекрестье дорог, на перепутье времен. Книга третья: ВТОРЖЕНИЕ АББАС-МИРЗЫ. Галина Тер-Микаэлян
этого раздражение его ушло, настроение поднялось. К радости Агабеим об Эрикназ он больше не вспоминал.
Они вновь пили кофе со сладостями и дружески болтали. Агабеим, стараясь не касаться подушек болевшей спиной, улыбалась мужу и думала:
«Не Агабеим – на книге с моими стихами будет стоять другое имя. Пусть это будет…. Да, пусть будет Агабаджи»
Так ласково называли в Карабахе красивую дочь Ибрагим-хана, когда распевали сложенные ею песни.
К свадьбе царевич Александр получил от шаха земли в Вайотц-Дзоре и Шаруре. Здесь, в краю гор и ущелий, имелись богатые травой пастбища, по замыслу Аббас-Мирзы именно на эти земли должны были возвращаться армяне, перебравшиеся ранее в русские владения по призыву ненавистного ему Нерсеса Аштаракеци.
После Пасхи пятидесятипятилетний Александр обвенчался в Эчмиадзине с пятнадцатилетней невестой Мариам, свадебные расходы щедро оплатил Аббас-Мирза. По возращении царевича с молодой женой в Тебриз шахзаде, желавший выказать свое расположение к будущему армянскому царю, вновь устроил богатый пир.
– Меч и сама жизнь моя принадлежат шахзаде, – громко говорил на пиру благодарный Александр, – клянусь Всевышним, я положу к его ногам Гурджистан!
– Вложи в ножны свой меч, доблестный царевич, – привычным движением гладя бороду, не менее громко возразил муджтахид Мехти, выразительно косясь на Аббас-Мирзу, – в Тифлисе теперь идут переговоры, после которых все спорные вопросы с русскими будут решены, границы означены. Гурджистан навеки останется во власти русских, как и Бакинское, Ширванское и Карабахское ханства.
Тон его был лишен всякого почтения. Более того, этот тон был откровенно язвительным. Аббас-Мирза грозно нахмурился, но каймакам мирза Бюзюрк, понимавший, что его царственному воспитаннику не ко времени ссориться с муджтахидом, упредил готовые сорваться с уст шахзаде гневные слова.
– Почтенному муджтахиду, – поспешно сказал он, – должно быть известно, как никому другому, что плод должен созреть прежде, чем его сорвут. Так пусть же русские, успокоенные нашим миролюбием, дадут созреть плодам тех преобразований, что мудрый шахзаде проводит в армии.
В ответ муджтахид покивал головой.
– Высокочтимый каймакам прав, однако перезрелый плод не менее вреден, чем зеленый, – его глаза хитро прищурились.
Доктор Кормик, восседавший за столом между Генри Уиллоком и полковником Монтисом, дословно перевел им диалог почтенных старцев.
– Пока Аббас-Мирза под влиянием Бюзюрка, он не решится нарушить мир с русскими, – хмуро заметил Уиллок, – к счастью, Веллингтон опять отсрочил прибытие посольства. Когда посол Макдональд будет в Тебризе, Бюзюрк получит сильного союзника.
– Значит, война должна начаться до прибытия посла, – невозмутимо ответил Монтис.
После свадебного пира каймакам мирза Бюзюрк заболел, а спустя три дня умер. Доктор Кормик доложил Аббас-Мирзе,