Критика тоталитарного опыта. Борис Васильевич Марков
«Пусть было репрессировано 20 миллионов, остальные 200 вели нормальную жизнь». Трудно высказать, но должен: людоедская логика. Да в гробу я видал моё личное благополучие, ради которого надо убить нескольких моих соседей. Да что там соседей – моих собственных близких, родных. Лучше уж все мы, живые, станем прозябать, коли нет другого выхода. Но дело-то в том, что и раньше, и сегодня, далеко не все прозябали. Только по-разному. В освободившуюся квартиру арестованных кто-то радостно вселился. Служебные места убитых кто-то быстренько занял. У каждого из репрес-сированных-то осталось по нескольку родных и близких. Представим себе их страдания от потери любимого человека, а то и кормильца? Причём точно о судьбах увезённых в ГУЛАГ родственники в большинстве случаев не знали, что усиливало их переживания.
Я не могу согласиться с прототалитарным выводом Бориса Васильевича по существу. Во-первых, приводимые им цифры неправильные, произвольные. Сразу видно философа. Более 20 миллионов, как принято считать, мы потеряли на войне. А до неё, после революции около 2 миллионов русских эмигрировали. Около 5 миллионов СЕМЕЙ «рускулаченных» крестьян выслали за Урал. А скольких наказали без суда? Смертной казнью, лишением свободы, высылкой в Северный край, лишением права на работу по профессии, лишением права на высшее образование, лишением права состоять в профсоюзе и получать хлебные карточки? Сколько миллионов репрессированных так или иначе на круг получается? Получается, Борис Васильевич, каждый второй. Тот, который помнит о репрессированном каждом «первом». Вот Вам и 10 %.
Во-вторых, как не подумать о кровной связи 20 и 200 миллионов. Ведь у каждого арестованного и убитого, либо заключенного на много лет в места лишения свободы, на воле остались родители, супруги, дети, друзья, коллеги, соседи, просто знакомые. Когда, например, пустел по ходу репрессий писательский посёлок Переделкино, это прибавляло вдохновения соседям убитых Пильняка, Мандельштама, Артёма Весёлого, Бориса Корнилова, Павла Васильева?.. Да, были бессовестные соседи вроде Сергея Михалкова, который заклинал: «Слава богу, что у нас есть ГПУ!» Но было куда больше уязвлённых в своих лучших чувствах из-за убийства друзей вроде Пастернака и т. п. художников. «Душа моя, печальница, о всех в кругу моём.», признавался Борис Леонидович (в свою очередь не чуждый иллюзий относительно Сталина, но в конце концов прозревший).
В-третьих, не в цифровых пропорциях дело. Отмахиваясь от всех этих и многих других страданий какой-то части наших сограждан, Борис Васильевич утрачивает позиции русской интеллигенции, которая всегда сострадала своему народу. В какой бы пропорции его не взять.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или