Уорхол. Мишель Нюридсани
выучить английский в том объеме, чтобы свободно общаться с другими людьми, ее немного примитивная философия в глубине души сильно досаждали сыну. В какой-то степени Энди ее стыдился. Так или иначе, но он прятал ее и всегда будет прятать от большинства своих друзей. Но при этом он не мог обходиться без нее, так же как и она – без него. Один манипулировал другим, не отдавая в полной мере себе отчета в том, как они изнуряли себя. В то же время они давали друг другу силы и поддерживали. Никто в жизни Энди так и не занял места его матери. Словно прикованные цепями, они постоянно ссорились и обожали друг друга.
Вито Джалло, его первый ассистент, рассказывал, что в квартире, где жили Энди и его мать, практически не было мебели, а в кухне бок о бок стояли две раскладушки. Телевизор был только черно-белый, который Энди часто смотрел в процессе рисования, сидя на раскладушке по-турецки, положив на колени подушку, а поверх нее лист бумаги. Мать стояла рядом, обутая в тот образец, эскиз которого он делал. Вдруг, не говоря ни слова, она разувалась. Все покатывались со смеху, настолько смешной выглядела Джулия в эти моменты: в доме по старой привычке она ходила босиком…
По-видимому, с Вито Джалло они не говорили об искусстве, только о вечеринках и сексе: кто, куда и с кем ходит, кто с кем спит. Ассистент отмечал, что Уорхол помногу обо всем его расспрашивал, желая знать про него все, даже самые-самые интимные подробности, но сам о себе никогда ничего не рассказывал.
Влияние Мохой-Надя
Время шло, и квартиры, которые снимал Уорхол, при активном вмешательстве Натана Глака стали обставляться красивой мебелью: большой круглый стол и огромная лампа от Тиффани, множество менее ценных предметов, но, попав в дом, они заботливо, со страстью коллекционера, сохранялись. Помимо этого, внезапно и в огромных количествах появлялись всевозможные образцы обуви, кожаных сумок и ремней, украшений, необходимые ему для работы. Они задерживались в доме на день-другой, пока он их рисовал, а потом так же внезапно исчезали.
Энди стал очень известным иллюстратором, и до такой степени перегруженным работой, что ему случалось передавать ассистентам свои инструкции по телефону… как это делал Мохой-Надь в период работы для «Баухауса».
Заметим, что желание «анонимности», назовем это таким образом, заявленное в 1960-х годах, уже десятилетием раньше было негласно установлено. Оно родилось в студенческие годы Уорхола.
Энди Уорхолу были хорошо известны идеи Мохой-Надя, который читал лекции в Чикагском институте и развил их в своей книге «Новый взгляд», вышедшей в 1928 году. Он часто обсуждал их с сокурсниками во время учебы в институте Карнеги. Согласно этим идеям, коллективная работа любой художественной или ремесленной мастерской (как было заведено в «Баухаусе») должна положить конец индивидуальному творчеству личности, покончить с превосходством «гениального художника». По крайней мере, Уорхол с этим постулатом был согласен. Также он разделял мысль Брехта об «эффекте отчуждения» и «эпическом театре».
Например,