Философия права русского либерализма. Анджей Валицкий
устранение которого было бы непосредственной целью революционного правительства”[243].
Следует отметить, что Плеханов никогда не отказывался от этих взглядов. Он не преувеличивал, когда четверть века спустя писал, что его точка зрения не изменилась по существу и что в спорах между большевиками и меньшевиками он твердо отстаивал свои идеи начала 1880-х годов[244]. Его любимая идея о разумной исторической необходимости была направлена против двух противоположных тенденций в движении российского рабочего класса: “экономистской” тенденции (которую он считал одной из разновидностей старого “аполитичного” народничества) и “бланкистской” (или “якобинской”) тенденции, которая преувеличивала роль “субъективного фактора” в истории и имела опасную склонность к революционному волюнтаризму. Конечно, большевиков он считал наследниками последнего.
В целом критика Плехановым “экономизма” (и других форм опоры на стихийное движение масс) и “бланкизма” может показаться достаточно обоснованной и убедительной. Но нельзя не увидеть опасность, таящуюся в его собственной позиции. Он считал, что его толкование марксизма давало единственно верное знание необходимых законов истории и что обладатели этого знания имели право, и даже обязаны были, игнорировать мнения невежественного большинства; что они должны изменять реальность в соответствии со своей “научной теорией” о том, что должно быть сделано, пренебрегая всеми моральными нормами и другими “буржуазными предрассудками”, поскольку их деяния узакониваются правильным пониманием истории, а не законным волеизъявлением народа. Этот аспект теории Плеханова с предельной ясностью проявился в разговоре старика Энгельса и русского писателя, социал-демократа А. М. Водена в изложении последнего. Цитирую записки Водена: “Энгельс спросил о личном мнении Плеханова по поводу диктатуры пролетариата. Я был вынужден признаться, что Плеханов часто говорил мне, что когда ‘мы’ будем у власти, ‘мы’, естественно, дадим свободу лишь ‘себе’ и никому более… Но, чтобы дать русским социал-демократам какое-то основание для борьбы за власть, по его (Плеханова) мнению, было бы крайне желательно, чтобы русские социал-демократы воспользовались опытом своих немецких товарищей. В ответ на мой вопрос о том, кого логично считать монополистами свободы, Плеханов ответил: рабочий класс под руководством товарищей, которые верно поняли учение Маркса и сделали из него правильные выводы. Когда я спросил о существовании объективного критерия верного понимания учения Маркса и правильных выводов из него, Плеханов ограничился замечанием, что все это ‘достаточно ясно’ изложено в его (Плеханова) работах”[245].
Нельзя гарантировать точность этой информации, но нельзя и отрицать того, что она прекрасно соответствует специфическим свойствам сознания Плеханова – высокомерной самоуверенности обладателя “единственно верного знания” объективных
Gespräche über Russland mit Friedrich Engels. Nach Aufzeichnungen von Alexei M. Woden // Internationale wissenschaftliche Korrespondenz / Rubel M. (ed.). Berlin, April 1971. P. 22–23.