Мать моя… флибустьер!. Жан Гросс-Толстиков
откровенно намекая на факт о собирающихся в стенах этого дома больших, шумных компаниях.
По центру грубого, массивного стола стояли три изящных серебряных канделябра с причудливо витиеватыми рожками, в каждом из которых находились сильно оплавившиеся свечи. Воск свисал по рожкам, но на столе не было не единой капли. Лишь по жирным следам, въевшимся в дерево, можно было определить, что хозяин дома тщательно соскребал застывшие капли всякий раз после использования свечей. Нэнси подняла взгляд к потолку и пробежала им же по стенам помещения. Нигде не было замечено хоть какого-либо намека на использование электрического освещения.
– А что? Вполне себе романтично! – согласилась она.
Больше в аскетической обстановке гостиной, как девушка мысленно окрестила главную комнату, не было ничего, на чем мог бы зацепиться взгляд случайного гостя. Разве что на прибитых к одной из стен полках вызвышались стопки посуды и длинный ряд огромных кружек. Здесь же рядом на гвозде висела старая холщевая сумка.
– Если есть посуда, должна быть и еда? – предположила Нэнси, заглядывая в недра сумки.
Содержимое неприметного на вид аксессуара поразило девушку до глубины души. Без всяческих сомнений найденные ею столовые приборы были из серебра, причем, изготовленные как минимум лет двести-триста тому назад. Повнимательнее присмотревшись к тарелкам, покоившимся на грубых, неотесанных деревянных полках, Нэнси определила, что и те попахивают изысканным антиквариатом, хотя она и не была специалистом в этой области. К некоторому сожалению кружки оказались обычными глиняными, из каких чаще всего пьют пиво в барах с заявкой на тематику старинных таверн.
– Где же еда-то? – не столько голосом, сколько урчанием изголодавшегося желудка снова спросила Нэнси.
Приметив в дальнем углу комнаты дверь с тяжелым кольцом вместо ручки и таким же тяжелым засовом, Нэнси из любопытства подошла ближе. С режущим слух скрипом засов поддался и девушка потянула дверь на себя. В нос тотчас же ударил крепкий запах чеснока, различных сыров, каких-то пряностей и вяленого мяса.
Обнаруженное девушкой помещение оказалось типичной кладовой, до отказа набитой корзинами с продуктами, мешками злаков, ящиками с овощами и фруктами, и целый стеллаж с бутылками вина, рома и коньяка. Под потолком висели огромные куски вяленого мяса, в большинстве напоминающие окорока парнокопытных домашних животных: то ли коз, то ли овец, то ли свиней.
– Кладовая – от слова: клад! – радостно подытожила Нэнси.
Не раздумывая и не дожидаясь приглашения, девушка схватила с полки буханку хлеба и впилась в нее зубами. Хлеб оказался черствый, но совершенно не испорченный плесенью, а значит его пекли относительно недавно. Тут же отыскался поварской тесак, каким обычно рубят мясо и кости. Нэнси воспользовалась им, ловко настругала несколько ломтей соленого вяленого