Секретарь. Рени Найт
спрашивала, что вам приготовить на обед.
– Пожалуй, мне бутерброд в мою комнату, Маргарет, – сказала Мина ей, когда мы вошли в кухню. У задней двери она повернулась ко мне. – Вот, Кристина, они будут вам впору. В саду грязища. – Она протянула мне пару сапог и наклонилась, чтобы надеть свои.
Такие проявления доброты заставали меня врасплох. Сапоги были новехонькие. Из тех, что носят за городом. Она не назвала их подарком, не сказала, что купила их специально для меня, но так наверняка и было, и позднее, когда мы вернулись, я пометила их внутри своими инициалами. Просто невыносимо было думать, что кто-нибудь еще сует в них ноги.
С тех пор как я впервые увидела этот дом, сад преобразился. Раньше его заполоняла ежевика и изросшиеся розы на вытянутых стеблях. Теннисный корт находился в плачевном состоянии, как и потрескавшийся пустой плавательный бассейн. Теперь же в саду навели порядок. Нижние лужайки окружили пирамидальные кусты тиса, из глубин пруда вздымалась статуя Минервы. Последнюю Мина привезла однажды из Италии, и не могу сказать, что она мне очень уж понравилась. На мой взгляд, в любом магазине для садоводов можно отыскать такую. Но Мине она пришлась по вкусу, и это главное.
Я видела, как сад Мины разрастался с годами по мере того, как она скупала соседние земельные участки. Двое из троих ее соседей согласились продать ей часть своих садов, чтобы она могла облагородить вид из дома и обеспечить себе уединение. Только один отказался – из дома с участком, примыкающим с северо-востока. Хозяева редко бывали там, большую часть года они жили за границей. Но Мина все равно высадила сотню повислых берез, чтобы скрыть тот дом из виду. Зимой, когда листья с берез облетали, дом, казалось, подкрадывался ближе и словно тайком играл в какую-то свою игру. Помню, однажды, выглянув из окна розовой комнаты, я заметила, что сквозь голые ветки видны его черные окна. А если я его видела, значит, оттуда могли увидеть и меня, и я, помню, еще подумала, что вечнозелеными кустами, каким-нибудь кипарисом, отгородиться от соседей можно было бы гораздо успешнее.
Фотографа мы застали на четвереньках в огороде, у грядки с какой-то зеленой порослью.
– Доброе утро, – окликнула его Мина. – Вам помочь?
Я держалась за ее спиной, глядя, как он неловко поднимается, чтобы поздороваться с ней, отряхивает брюки, несомненно обезоруженный ее радушием. Фотограф предложил снять Мину вместе с парнишкой из благотворительного фонда, и она принялась болтать с тем, словно с давним другом, хоть всего несколько минут назад мне пришлось напомнить ей, как его зовут.
Позднее, пока Мина отдыхала наверху, мы с Дэйвом обедали в дружеском молчании, сидя на застекленной террасе. В этом жарком помещении под стеклянной крышей Дэйва всегда клонило в сон. Некоторое время я сидела, глядя на него, потом собрала нашу грязную посуду и отнесла ее Маргарет. Мы с ним – я, секретарь, и он, водитель, – были глупы и так же введены в заблуждение окружающей нас обстановкой, как павлины, которые когда-то вышагивали по здешним газонам. Их теперь нет, этих павлинов. Мина распорядилась убрать