Массовая литература сегодня. М. А. Литовская
массовых повествований (полная загадок фабула, игра с различными воображаемыми реальностями, использование мифологических архетипов и литературных мотивов), в их основе – активный герой, реализующий себя в… действии и восстанавливающий нарушенный было смысловой порядок мира» [Гудков и др. 1998: 49–50].
Литература, по определению, работает в пространстве формирования и бытования мифологем, являясь одной из форм культурного мифотворчества. Формы представления значений и смыслов массовых текстов – мифологемы, которые усваиваются, становятся образцами для подражания и критерием для самокритики. Они незаметно становятся частью мировидения, определяют поведение, поскольку постоянно повторяются, не осознаются как нечто отдаленное авторитетом классики или сложностью художественного языка.
Если понимать массовую литературу только как «низкое чтиво», то можно легко удовлетвориться перечислением набора присущих ей качеств: схематизм персонажей, которые «превращены в фикцию личности, в некий “знак”» [Хализев 1999: 129], «отсутствие характеров», которое «компенсируется динамично развивающимся действием, обилием невероятных, фантастических, почти сказочных происшествий» [Там же: 129]. Очевидные нарушения правдоподобия в действиях героев соединяются со стремлением убедить читателя в достоверности изображаемого, для чего либо используются разного рода мистификации, либо создается подчеркнуто правдоподобный предметный мир, окружающий героя. Массовая литература создается заведомо клишированным способом, авторское начало в ней «уничтожается в самом процессе производства» [Там же: 131].
Еще более жесткой оказывается концепция, трактующая принятые в массовой литературе содержательные формы как исковерканное (редуцированное, упрощенное) «высокое». Так, например, в книге Клива Блума «Cult Fiction: Popular reading and Pulp theory» в названиях ряда глав обыгрывается просторечное произнесение слов (Scuse me Mr H’officer: An Introduction; Smart Like Us: Culture and Kulcha), аналогичное «просторечному» переложению «мусорной» литературой правил «настоящей».
Жесткие инвективы в адрес массовой литературы, основанные на просвещенческой модели элитарного искусства, до которого необходимо возвыситься неразвитому читателю, критикуются Дж. Кавелти в его книге «Adventure, Mystery and Romance: Formula Stories as Art and Popular Culture». Массовая литература, по мнению Кавелти, не является ухудшенной копией «высокой»; она имеет полное право на существование, поскольку ее основу составляют устойчивые, базовые модели сознания, присущие всем людям, а не только образованной элите. Стереотипы, к которым массовая литература тяготеет, воплощают глубокие и емкие смыслы: эскапистские переживания, потребность уйти от обыденности, одновременно потребность к упорядоченному бытию и развлечению, вера в человеческие возможности. Созданные по особым формулам мелодрама, детектив, вестерн и триллер воплощают изначальные интенции, понятные и привлекательные для огромного большинства населения. Создаваемые массовой литературой