Оленька, или Завтра было вчера. Наваждение. Игорь Арсеньев
отлив за виском, и кошкой, дико, стремительно развернулась на спину, когда шляпка боровика, отделившись, наткнулась на острый, как пика, сучёк.
– Оленька…
– М? – она услышала, как Илларион зашуршал, встав на колени.
– Я ухожу?
– Хип-хоп! Святая святым…
– Зачем ты так со мной, Оленька?..
Оленьку захолонуло от злости.
– Немилосердно.
– Я не хочу ничего обсуждать, – сказала Оленька после крошечной паузы. – Отосплюсь, можно?
Илларион (как показалось Оленьке) облегченно вздохнул, поднялся и двинулся к выходу.
Не открывая глаз, Оленька отчетливо вспомнила, как по ночам в детстве она запихивала между ног краешек одеяла – все глубже и тесней. И однажды это случилось: почти устроившись, она вдруг почувствовала приятное жжение внизу живота – уголок подушки сбился и уперся своим острием в самое лоно. Оленька поерзала на ней. Было приятно. Никогда ранее она такого не испытывала. Инстинктивно приподняв подол рубашки, она осталась лежать на подушке в одних трусиках, разведя при этом ножки в сторону и уткнувшись лицом в кровать. Она плавно двигала бедрами то вниз, то вверх, то вправо, то влево… внизу намокло. Она стянула с себя всё – и улеглась, прислонившись к постели белой кожей. Было приятно – прохладно. Небольшие, еще не окрепшие соски были напряжены, и она чувствовала, как они скользят на простынях. Ей нравилось. Внизу было все сильнее щекотно и все сильнее напрягалось. Она усилила темп своих движений. «Аааа!» – вскрикнула она от растекающегося по телу теплу и несравнимого ни с чем удовольствия, и вцепилась в простыни ладошками. Была зима. Оленька распахнула окно. Колючий, ледяной ветерок обдувал ее, забирался в самые потаенные уголки ее тела. Морозный воздух, точно речушка, омывал и очерчивал ее острые грудки и маленький треугольничек внизу. Оленька чувствовала, как по плечам струятся волосы… и отчего-то… там, внизу… вдруг отчаянно заныло, защекотало. Она нежно провела по бугорку между ног, и молниеносно, будто бы испугавшись чего-то в себе, одернула руку и юркнула в кровать, зажав под собой одеяло…
Однако день, насыщаясь солнечной пылью, будто завис в тишине. Под тиканье маятника бабушкиных настенных часов, Оленька вторила: «Вставать, не вставать?..» Отодвинув томик Стендаля, она вытянулась в полный рост, нехотя перевернулась с живота на спину и, согнув колени, раскинула бедра – потрогала себя… «Кораблекрушение: гул шторма, истошные вопли парящих над темной водой гарпий, и бесполезные крики о помощи тонущих – лишних! Он, естественно, спасает меня. Мы одни. Макс грязный, облезлый, колченогий, вонючий сатир – спаривается, берет меня силой… О-о, и я умираю – от диатеза!» Оленька хмыкнула, сработала лаборатория вымысла. Растроганная она, казалось, налилась яблочной сладостью: «Итак! Максим Александрович Пастухов, ученый с мировым именем, один из создателей русских боевых машин под общим названием „Контур“. Ведь это он изначально проектировал и создавал космические конфигураторы. Его ошеломительные киберпанки, роверы и аватары – гигантские многофункциональные механизмы