Калиостро в пасквилях современников. Сборник мемуаров. Евгений Кузьмишин
что я есмь! и не должен ли я иногда, дабы совершенно узнать моих учеников, принимать на себя различныя склонности?»
Я. «Но к чему ж вам принимать на себя столько труда, когда вы с помощию служащих вам духов можете нас испытать?»
К. «Милое мое дитя! Ты разсуждаешь точно так, как слепой о цветах! Всякой день имеет свои определенные часы, в которые я могу совершать магическия действия и когда мне тяжкия и важныя работы назначаются. Из вас я только трех нашел таких, над коими смотрение поручил я служащим моим духам; а других я должен искушать наперед в естественной жизни, дабы узнать их сердечныя и душевныя способности и мало-помалу довести их до желаемаго предмета. Ежели бы и вы уже с некотораго времени не были поручены моим духам, то бы я теперь обратил на вас мое внимание, ибо смелость, с коею вы со мною объясняетесь, и неповрежденное чувство человечества, которое при том за вас говорит, могли бы мне вложить в мысль, что в вас кроются величайшия способности к магии».
Спустя несколько дней поехал Калиостр с женою своею, с господином фон Говеном, господином фон Корфом, с отцом моим и со мною в Вилцен к дяде моему, где мы уже его нашли с супругою, с дочерью и с обоими своими сыновьями. Калиостр взял меня одну с собою в карету и имел со мною некоторые разговоры о магии, кои зделали меня весьма примечательною в разсуждении его нравственных склонностей (к которым я уже начинала терять мою доверенность). Тогда открыла я глаза в разсуждении всего, что мне в нем не нравилось; и я должна признаться, что острота его и тонкость в знании людей удивляли меня не меньше магических его опытов. Прежде нежели я далее впущусь в мое повествование, должна я здесь включить некоторое приключение.
По нескольких разговорах Калиостр спросил у меня: что бы такое думала я о Ц.? не могу ли я ему его яснее описать и рассказать некоторыя обстоятельства из его жизни? Я его знаю, однако ж не столь коротко, чтоб я могла удовольствовать ваше желание. (Мне известна была некоторая тайность в разсуждении Ц., которая бы могла быть ему несколько вредна и о коей я точно знала, что кроме двух друзей и моей матери, ни одна душа не ведала. Мать моя, запечатав клятвою уста мои, открыла мне сию тайну.) Калиостр смотрел мне в глаза весьма пристально и с значащим нечто голосом сказал: «Итак, сударыня! Вы ничего такого об Ц. не знаете, чрез что бы вы могли меня ближе познакомить с его склонностями и судьбою, а мне в том крайняя нужда».
Я. «Правду вам сказать, что я весьма мало знаю Ц.».
К. «Змея, кою я в пазухе моей питаю! ты лжешь! клянись, тотчас клянись предо мною, что ты никакой тайны в разсуждении обстоятельств его жизни не ведаешь, которая, кроме тебя, троим еще известна».
Признаться надобно, что я была тогда в крайнем изумлении. Я на несколько времени замолчала и сама в себе разсуждала, каким бы образом должно было мне в сем случае поступить, не наруша даннаго мною слова и не преступя моих правил, коим я в разсуждении праваго и неправаго