Люди сороковых годов. Алексей Писемский
может?
– И того не видал, – отвечал Павел.
– Так зачем же он существует? – спросил Николай Силыч.
– Для высшего надзора за порядком, полагаю! – сказал Павел в том же комическом тоне.
– Существует он, – продолжал Николай Силыч, – я полагаю, затем, чтобы красить полы и парты в гимназии. Везде у добрых людей красят краскою на масле, а он на квасу выкрасил, – выдумай-ка кто-нибудь другой!.. Химик он, должно быть, и технолог. Долго ли у вас краска на полу держалась?
– Не более двух недель, – отвечал Павел, в самом деле припомнивший, что краска на полах очень скоро пропала. – Но зачем он их на квасу красил, чтобы дешевле?.. – прибавил он.
– Нет, надо полагать, чтобы не так тяжел запах был; запаху масляного его супруга, госпожа директорша, очень не любит, – отвечал Николай Силыч и так лукаво подмигнул, что истинный смысл его слов нетрудно было угадать.
Все эти толкованья сильно запали в молодую душу моего героя, и одно только врожденное чувство приличия останавливало его, что он не делал с начальством сцен и ограничивался в отношении его глухою и затаенною ненавистью. Впрочем, вышел новый случай, и Павел не удержался: у директора была дочь, очень милая девушка, но она часто бегала по лестнице – из дому в сад и из саду в дом; на той же лестнице жил молодой надзиратель; любовь их связала так, что их надо было обвенчать; вслед же за тем надзиратель был сделан сначала учителем словесности, а потом и инспектором. По поводу этого Николай Силыч, встретив однажды Павла, спросил его:
– А что, был ли ты на поклонении у нового Потемкина?
– Какого? – спросил тот, сначала не поняв.
– У нашего господина инспектора-учителя, женскою милостью бе взыскан!.. Человек ныне случайный… l'homme d'occasion…[30] – проговорил Николай Силыч, безбожно произнося по-французски.
– Нет-с, не был, да и не пойду! – сказал Павел, а между тем слова «l'homme d'occasion» неизгладимыми чертами врезались в его памяти.
Перед экзаменом инспектор-учитель задал им сочинение на тему: «Великий человек». По словесности Вихров тоже был первый, потому что прекрасно знал риторику и логику и, кроме того, сочинял прекрасно. Счастливая мысль мелькнула в его голове: давно уже желая высказать то, что наболело у него на сердце, он подошел к учителю и спросил его, что можно ли, вместо заданной им темы, написать на тему: «Случайный человек»?
– Напишите! – отвечал тот, вовсе не поняв его намерения.
Павел пришел и в одну ночь накатал сочинение. О, каким огнем негодования горел он при этом! Он писал: «Народы образованные более всего ценят в гражданах своих достоинства. Все великие люди Греции были велики и по душевным своим свойствам. У народов же необразованных гораздо более успевает лесть и низость; вот откуда происходит «случайный человек»! Он может не иметь никаких личных достоинств и на высшую степень общественных почестей возведется только слепым случаем! Торговец блинами становится корыстолюбивым государственным мужем, лакей – графом, певчий – знатной особой!»
Сочинение
«Человек случая» (франц.).