Последнее заклятие. Игорь Ревва
над межгорцами. С чем я и столкнулся в трактире «Одинокий моряк».
Несмотря на то, что в трактире было не так уж много людей, шум здесь стоял сильный. И исходил он от изрядно подвыпившей компании, занявшей три сдвинутых стола, на которых красовались остатки жареного кабанчика и целая шеренга опорожнённых кувшинов из-под вина. Насколько я понял из их пьяного гогота, это были лесорубы, продавшие какому-то купцу лес и обмывавшие теперь удачную сделку.
При виде шумного веселья я сразу же вспомнил, какое здесь, в Закриарье, хорошее вино, и как давно уже я его не пробовал. Денег у меня немного, но на кувшинчик я, пожалуй, наскребу, подумал я и направился к пустующему в углу столику. Гилэйн может немного и обождать, а вино – нет. Кто знает, когда ещё мне доведётся его попробовать?
Не успел я усесться на деревянную лавку, как возле меня возникла служанка, учтиво спросившая, что угодно доброму гостю. Доброму гостю было угодно крепкого тёмного тиоарского вина и жареных квигов – плодов, очень напоминающих по вкусу орехи. И меньше чем через минуту передо мной на гладко обструганных досках стола уже стояли кувшин с вином и глиняная чашка с маленькими золотисто-коричневыми жареными плодами. Я налил себе полную кружку, медленно, смакуя, выцедил её и, захрустев квигами, оглядел зал трактира.
Кроме компании лесорубов, орущих во всё горло старые песни, здесь расположилась четвёрка моряков, коротавших время за игрой в кости. Одеты они были по последней здешней моде – кожаные куртки нараспашку, кожаные же кепочки надвинуты на самые брови, а правое ухо каждого моряка украшает золотая серьга. Непонятно только было, что они делают в Акаре, в трёх днях пути от морского побережья. Сбились с курса, что ли? Но, с другой стороны, само название трактира вполне подходит к подобным посетителям. И даже больше именно к ним, чем к кому-либо другому. А вот кому уж это место совсем не подходит, кто совершенно не вписывается в этот трактир, так это посетитель, занявший стол в противоположном углу.
И своей гордой осанкой, и дорогой одеждой – один только его бархатный ярко-красный плащ, небрежно брошенный рядом с ним на лавку, стоил никак не меньше пяти золотых – этот посетитель походил на благородного человека. Наверное, какой-нибудь барон, подумал я, глядя как сердито он хмурит брови и перекатывает в ладонях полупустую кружку. Интересно, что ему здесь нужно? Этот трактир не слишком-то подходящее место для благородных людей. Те обычно предпочитают «Золотого единорога» или «Небесную лилию», где и света побольше, и выбор вин и закусок побогаче. Да и побезопаснее там, чем здесь, по соседству с подвыпившими лесорубами или моряками, азартно режущимися в кости…
– Не угостит ли добрый человек кружечкой вина одинокую женщину?..
Я поднял глаза. Возле моего стола игриво улыбаясь стояла симпатичная темноволосая женщина лет двадцати пяти. Одета она была вызывающе.