Полицай. Борис Геннадьевич Цеханович
в полёт над дорогой, а над офицером верёвка благополучно пронеслась по воздуху, даже не зацепив фуражку. Но это никак не повлияло на его незавидное положение. Оставшись без водителя, мотоцикл продолжил движение дальше, руль завернул ещё больше влево и через мгновение, с грохотом, слившись с воплем офицера, задрав зад, трёхколёсная машина устремилась под откос и скрылась из виду. Там долго ещё грохотало, но я этого не видел и не слышал. Мне нужно было, как только седоки слетели с мотоцикла, тут же отпустить верёвку или ослабить хватку, чтобы она сама от рывка вылетела из рук. А заглядевшись на всё это, я промедлили некую долю секунды, за которую меня мощно дёрнуло вперёд. Нет…, я и предполагал, что рывок будет и надеялся, что двойная петля верёвки намного уменьшит его. Но вот так…!!!! С такой силой. Я просто не успел отпустить узел на верёвке, мощно дёрнуло вперёд и меня со всей дури, телом и головой, впечатало в толстый, шершавый ствол берёзы, да ещё так, что я на мгновение потерял сознание. Хорошо хоть ненадолго, очнулся медленно сползающим по стволу к земле, оставляя кровавый след от разбитого лица. Кровь текла из носа, рта и по-моему со лба. Перед глазами плавали радужные круги, создавая тёмную пелену перед глазами, но она быстро исчезала. Сильно болела вся грудь, которой меня тоже припечатало к стволу. Но хоть соображалка работала. Медленно работала, но сумел понять – если я сейчас поддамся слабости и эмоциям, не пойду к дороге и не закончу дело, то мне во-первых: не уйти. Во-вторых: всё пойдёт «коту под хвост» и никакое алиби не сработает. Полозов меня расколет на раз-два, если не грохну немцев.
Я отпустил ствол и меня сильно мотнуло отчего тут же брякнулся задницей на траву. Кряхтя от усилий и боли медленно поднялся и, шатаясь из стороны в сторону, пошагал к дороге, доставая из-за ремня вальтер. Немцы на дороге тоже шевелились, громко стеная, пытаясь встать и слепо шарили руками по земле. Но их приложило об дорогу гораздо сильнее, поэтому шансов кончить их у меня было больше. Один немец, скорее всего задний седок, глухо стонал и перекатывался с бока на бок, а вот водитель стоял, растопырившись на четвереньках, и тянулся рукой к автомату, лежавшему от него в двух метрах. Тянулся, тыкался лицом в укатанную грунтовку, теряя равновесие даже в таком положении, но подымался, продвигался чуток вперёд и снова тянулся к далёкому автомату и опять бился лицом об землю. Но я уже вышел на дорогу, поднял парабеллум и нажал на курок, но вместо выстрела прозвучал сухой щелчок. Нажал ещё раз, целясь в спину ползущего немца, и опять осечка. А глянув на вальтер, понял – тому тоже досталось от удара об ствол и весь верх двигающегося затвора был в остатках коры. Сунул вальтер обратно за ремень, заторможено обошёл ползущего водителя мотоцикла и поднял с дороги автомат. Немецкой машинке тоже досталось от удара, но уже первая короткая очередь порадовала ровной строчкой на спине немца и тот сразу послушно и окончательно ткнулся лицом в дорогу. Второй очередью прикончил следующего, прекратив его молчаливое страдание, а по откосу, к дороге лез