Город горького шоколада. Александр Волынцев
институт) и набирал студентов, причем старался набирать студентов по рекомендации. И вот нас двоих порекомендовали. Мы пришли к нему. «Вот, ребята, я вам предлагаю устроиться ко мне на работу». – «Да мы не москвичи!» – «А неважно, вы в Москве жить не будете, вы будете жить по экспедициям». – «Ну, тогда ладно…»
Не пустили. «Нет. Вы будете работать в другом месте. Вот вам заявка, объект Мурашова…» Это сюда, в «Сороковку». Кстати, я здесь так и не встретил никакого Мурашова… Другим называли другие фамилии…
Я говорю: «У меня есть невеста. Я уже закончил, а она – на пятом курсе…» Мне говорят: «Мы вам не советуем жениться сейчас. Мы вам ее пришлем…»
– Прислали?
– Да. Больше полувека вместе прожили… А тогда нам выдали деньги, подъемные, и мы с товарищем приехали сюда. С Комиссаровым. Годом позже приехал Думанов. Мы с ним в одном общежитии жили, учились на одном факультете. Достаточно близкие друзья с ним были.
– «Взяли под козырек» и поехали?
– Время тогда было совсем другое: старшие тебе говорят, значит, исполняешь. Я привык…
«Он мне родня по юности…»
Когда я впервые услышал песню Юрия Шевчука, в которой была эта строчка («Он мне родня по юности»), то понял, что Шевчук – поэт. Не «автор текстов» своих песен, а именно – поэт. Потому что уместить в одной строчке десятки томов философско-психологических изысканий о ценности юношеской дружбы, найти подходящий образ, уникальную метафору может только настоящий Поэт. Причем знающий, о чем говорит, и отвечающий за свои слова.
И ведь, действительно, нередко те, кто делил с нами в юности один сухарик, кусок сахару или сухие портянки, становятся ближе родни по крови. «Родня по юности…»
И хорошо, когда есть о ком вспомнить, спустя десятилетия, и сказать: «Это мои друзья…»
Наверное, поэтому Александр Николаевич Кононов с особой теплотой рассказывает о своих институтских друзьях.
– У нас в группе было три Александра. Первый – Саша Лебедев, фронтовик. Большой, высокий. Не отличник, но учился очень хорошо. Главной его особенностью было: каждое второе слово – мат. Фронтовик… Сам он был родом из Загорска. Но, что самое удивительное, на экзаменах, когда он отвечал, то не матерился. Так вот он был – Саша.
Второй – чуть меня постарше, но тоже с 1930 года – Сашка Комиссаров. Это вот мой друг, с которым мы сюда приехали. Он отличался несколько хохлятскими черточками, некоторым упрямством. Но мы его выбирали старостой, он скрупулезно относился ко всему. Он был – Сашка.
А я был самый младший из троих, не очень серьезный – Санька.
То есть была такая градация по именам, и сразу было понятно, о ком идет речь. Как-то это произошло само собой.
Если Сашка был старостой, то я был комсоргом, заводилой в таком плане…
Меня больше привлекала динамика, а его – фундаментальность.
– И сюда вы попали с Комиссаровым?
– Да.