По ту строну сказки. Околдованные в звериных шкурах. Ольга Станиславовна Назарова
перед моим носом не маши. – строго велел Кот. Он за свою жизнь частенько видел такие смертоносные штуки. Сулицы на Руси, а значит и в Лукоморье использовались часто и очень успешно. – А пишет нам царь Василий. Пеняет, что не доложились мы ему о Катином здоровье после ранения, и им, дескать, окольными путями пришлось узнавать, что она жива-здорова. Недоумевает, почто же мы не вернулись обратно, как только сказочница выздоровела. И напоминает, что и он и его супруга и вот, глянь, жирно как выделено, царевичи, тоже, все как есть, жаждут нас опять видеть и принимать у себя. А кстати, съездить бы туда не мешало бы!
– Кот, ты с Дуба рухнул? – хмуро спросил грубый Волк.
– Нет, не лазил я туда. А что? Аааа, это ты так остришь? Нет, я в полном рассудке. Я разве сказал, что мы туда Катюшу возьмем? Жаруся, драгоценность моя бесценная, я разве такую глупость говорил?
Жаруся, подлетевшая поближе, и водившая клювом по письму, отрицательно покачала изящной головкой. – А зачем нам туда? – поинтересовалась она.
– А дуб-полянин? Забыли? Сам он сюда не проберется. И тумана много по дороге, и очень уж далеко! Да ещё препятствия всякие… Мы же собирались ему помочь, а потом пришлось срочно улетать, вот и запямятовали. А помочь-то надо!
– Я могу попросить своих, чтобы на обратном пути, весной, его прихватили… – задумчиво предложила Жаруся. – Но, предупредить его надо! Да и Василия тоже, его удар хватит, если над его землями полетит дуб со стаей Жар-Птиц.
– Это точно! – согласился Волк.
– Пока погода позволяет, а дуб окончательно не уснул, надо лететь! – с сожалением заявил Баюн, тоскливо покосившись на короб со щетками.
Волк обернулся и тихо рассмеялся. Мальчишки, умотанные утомительными попытками пробить короткой сулицей набитую соломой мишень, дремали прямо на дубовом полу, облокотившись о стенку. – Заодно и мальчишки передохнут! – покачал он головой.
Собрались быстро, и вылетели на следуюший день. Баюн важно восседал на Буром, рядом зависла Жаруся, без которой с её стаей было не договориться. Сивка остался на хозяйстве. И взялся с Катериной немного проводить путешественников. Катя не любила, когда они улетали, но делать было нечего, поездка была нужная, и она долго махала вслед друзьям. Возвращались оба грустные. Сивка беззвучно летел над заснеженной дорогой. Не высоко, потому что над деревьями гудел сильный ветер, а в лесу было потише. Катерина почти засыпала, и всё уговаривала себя, что спать не надо! И вдруг, каким-то чудом глянув на дорогу, почти занесенную вчерашним снегопадом, она увидела слабое движение.
– Сивка, назад! Там кто-то в снегу! – сон как рукой сняло, когда Катерина поняла, что там, увязнув в сугробах, слабо барахтается большой пес. Сивка завис над дорогой, с сомнение осмотрел пса, но не обнаружив в нем никакой для Катерины опасности, опустился рядом, и почти по брюхо провалился в снег.
– Не сходи, сейчас немного утопчу! – Сивке хватило несколько раз топнуть огромными копытами, чтобы протоптать Катерине путь к несчастной псине. Катя была с собаками