Черная вдова. Анатолий Безуглов
по лестнице в холл. Из кухни тянуло запахом свежесваренного кофе. Он на минуту задержался, пытаясь подготовиться к встрече с мачехой, хотя в общем-то не представлял, как вести себя с ней, что говорить.
– Глеб, дорогой мой, любимый! – бросилась к нему на шею Лена, осыпая поцелуями щеки, губы, глаза. – Я с тобой! Я здесь! Бедненький, золотой ты мой!..
Лицо у жены было мокрое от слез, рот пах кофе и сигаретой.
– Ты?… Откуда? – проговорил ошарашенно Глеб. – А где Злата, Николай Николаевич, Вика?
– Я одна… Садись, садись, миленький, – схватила его за руку Лена, усадила рядом и не выпускала из своих ладоней его руки. – Господи, я как узнала – ужас! И почему я не была рядом в это время?
– Так где же все? – перебил Глеб ее излияния.
– Злата Леонидовна вышла. А Вербицких я не видела… Понимаешь, утром позвонила Зинаида Савельевна, ну, жена генерала, говорит: «Сейчас приеду за тобой, собирайся…»
У меня просто все оборвалось внутри, подумала: что-то случилось с тобой. А она – папа погиб… Приехала за мной с Калерией Изотовной и Родионом…
– Они здесь?
– Да здесь, здесь, у соседки… Очень хорошая женщина. – Лена замялась. – Понимаешь, они не захотели идти в этот дом. Ни в какую!
Глеб отлично понимал, почему мать и брат не желали переступить порог этого особняка. Гордость! Они всегда были такие, непримиримые…
Но то, что рядом самые близкие ему люди, как-то успокаивало. Тоска одиночества, которую он ощутил при пробуждении, рассеялась.
– Хорошо, что ты приехала, – сказал Глеб, чувствуя прилив нежности к жене.
Она прижалась к нему, всхлипнула.
– Я не дала тебя будить, – утирая слезы кулачком, словно ребенок, сказала Лена. И вдруг ужаснулась: – Миленький, у тебя жуткий вид! Поешь, выпей кофе… Я приготовила…
– Какая еда! – скривился Глеб. – Кофе – еще куда ни шло…
Только он пригубил обжигающий ароматный напиток, как послышался звук открываемой двери, быстрые шаги, и на пороге появилась Копылова. Заплаканная, в черной косынке на голове.
Зинаида Савельевна говорила какие-то слова сочувствия, соболезнования, и Глеб подумал, что к этому тоже надо привыкать.
– Мать с братом ждут тебя, – печально сказала Копылова. – Пойдем?
– Да-да, – суетливо поднялся Глеб, забыв про кофе.
– Эх, люди, люди! – вздохнула Зинаида Савельевна, непонятно на что сетуя.
У соседки, тети Полины, в чисто прибранной и по-сельски жарко натопленной комнате Глеба встретила мать. Вся в черном, высокая, стройная не по своим годам, она молча поцеловала сына в лоб, камнем положив на его сердце слова:
– Остались мы, Глебушка, без отца…
И он понял, что она до сих пор любит его.
«Господи, сколько же вынесла страданий эта женщина при жизни бати, – подумал сын. – А вот надо же, приехала сразу».
Родион поднялся со стула какой-то неуклюжий, неловко обнял брата, похлопал по плечу, но ничего не сказал.
Они ни о чем не расспрашивали,