Сны о Чуне. Дмитрий Воденников
по-арабски «цветок». Чтобы сделать такую воду в домашних условиях, надо было срезать (желательно утром) побольше нежных и жирных роз; освободить их лепестки; поместить потом их в несколько слоев на дно широкой кастрюли и немного залить убитые розы водой. (Именно немного: вода только едва должна покрывать убитые розы.) Закрыть крышкой и довести все это до медленного предкипенья. Помните! Вода не должна закипеть. Нет бурленьям, нет сильным страстям. Пусть булькает там понемногу.
Когда ж через час лепестки потеряют свой цвет – значит, вода готова. Отожмите, Иван Сергеевич, отдавшие свой цвет и свою жизнь лепестки, по необходимости процедите. А теперь заприте эту жидкость в бутылку и спрячьте аромат в холодильник. (В вашем случае, Иван Сергеевич, – в подпол.)
– Ваше любимое кушанье и напиток? – спросили Ивана Сергеевича в 1869 году.
– Кофе и шампанское, – ответил он.
– Ваше любимое кушанье и напиток? – спросили Ивана Сергеевича в 1880-м.
– Все, что хорошо переваривается.
Каков ваш любимый девиз?
1869: «Пусть все идет своим путем».
1880: «Покойной ночи».
Прекрасный и честный Тургенев. Последний самурай.
Если б он жил в наше время, он завел бы себе ник ivan080575 и писал бы свои комментарии под нашими и чужими Fb-постами: «Вы чем моете окна? Тряпкой и брызгалкой? У “Керхера” есть очень удобный оконный пылесос. Я им мою».
Если бы я не знал, что Чуня, когда я ухожу, спит все это время, я бы подумал, что ivan080575 – это Чуня. По интонации.
– Чуня? – спрашиваю я у нее. – Это ты написала про конфеты на сайте?
– Что вы! – отвечает она. – Я же спала.
Ах да, совсем забыл сказать: в наших разговорах она обращается ко мне на «вы», я к ней, разумеется, на «ты» – она же всего лишь собачка, хоть и говорящая.
Чуня и дядька
Я этого дядьку немного побаиваюсь. Он ходит по улицам и разговаривает сам с собой. Люди шарахаются. Никому не интересно чужое безумие. У нас свое есть. Так никто и не услышал, что он бормочет. А бормочет он следующее: «Каждый из нас Вселенная», «Каждому из нас дано несколько любовей», «Количество любовей конечно».
(Я тоже не услышал. Просто придумал сейчас. Может, он бормочет: «Когда вы все передохнете?»)
И вот я представляю, что он дошаркал до своей многоэтажки, вошел в зеленоватый подъезд, доехал до нужного этажа, открыл дверь в квартиру (бывает такой специальный запах старости и безумия, этот запах там явно есть), покормил кошку. Хотя какая кошка? Нет. Кошки нет. Этот дядька совершенно один.
(Кошка мяукнула и убралась из моего рассказа.)
Дядька, оставшийся без кошки, дома тоже бормочет:
– Людям не нравится, когда кто-то тихо говорит сам с собой. Люди боятся, что перед ними сумасшедший. Но я не сумасшедший. Я просто так живу. Я перехожу границы. Ищу трещины бытия, чтоб иногда туда провалиться. Но, вынырнув, понимаю: «Каждый из нас Вселенная», «Каждому из нас дано несколько любовей», «Количество любовей конечно». Это и говорю. Почему меня никто не слушает?
Дядька – больной. От него пахнет. Он снимает уличную одежду, свитер,