Опыт № 1918. Алексей Иванов
дело. С виду все просто. Так ему показалось сначала. Увидел на набережной Фонтанки, как рабочий лезет в люк, подошел – и как громом поразило. Там, в одном люке, и электрические, и телефонные провода! Рубанул топором – и банк готов. Без света, без связи, без электрической сигнализации и электрической защиты. Но больше года уже прошло, он готовил дело, а сложности все прибывали, как вода в осенней Фонтанке перед наводнением. Пришлось Митю-студента (студент настоящий, но кокаинщик) командировать на работу в банк – простучать всю охрану и пробить всю защиту, но пока Маню-штукаря не определили в банк уборщицей, дело не шло. Маня лично вынула ключи у всех нужных людей, Митя-студент сделал все слепки, и ключи улеглись в карманы, будто никогда их и не покидали. Маня, что говорить, артистка. Не зря ей со всей столицы ведут детей, чтобы отдать в хорошие руки. И года не пройдет, как детки уже при деле: и бимбары – хоть из жилетки, хоть модные, с руки – снимут, и лопатничек на раз определят, есть там что, холостой или пухляк, а если пухляк – достанут с любого кармана и еще спросят: «Вас не беспокоит?»
Так что все ключи – от трех хранилищ, оружейной комнаты, помещений охраны, – лежали в кармане у Лёньки Ёлочки Зелёные. Но без чудес не бывает: медвежатник Гаврилов, которого за глаза все называли гориллой, по пьяни, хоть он и был человек малопьющий, пошел через Неву на Васькин остров да и провалился в полынью, где лед рубили. И хоть вытащили его, но застудил легкие. А Гаврилов был туберкулезник, еще с первой каторги на Акатуе. И ушел, грешник, на Небо, отчитываться. Если Небо его, конечно, примет. Ушел, надо сказать, не вовремя. Надо было хорошего медвежатника искать. А тут еще Митя-студент на хвосте принес: сменили коды и шифры на сейфах. Как почувствовали. Пришлось отыскивать Мишу-медвежатника. Сестра Бимбера состояла у Миши в бесовках (подругах). Тут и склеилось.
Миша, человек серьезный, назначил встречу неподалеку от себя, в пивной на Разъезжей. Лёньке западло было идти к любому вору, но Мишу-медвежатника уважали даже чекисты. Хоть он от них же из Москвы и сбежал. За ним параша пришла, будто он главного чекистского пахана Дзержинского из сейфа доставал. На Лубянке Дзержинский обосновался в доме страхового общества «Россия». На втором этаже, в кабинете управляющего. Летом кто-то, не иначе из своих, кинул в раскрытое окно связку гранат. Дзержинский, говорят, в присутствии свидетелей рухнул на четыре и побежал по-собачьи к открытому железному ящику, сейфу, размером с полстены. На его беду, дверь весом в четверть тонны захлопнулась удивительно легко. А ключи оказались в кармане будущего «железного», как стали потом между собой называть его чекисты, Феликса. «Железный» – из-за сейфа, железного ящика, открывать который и вызвали Мишу-медвежатника. Грамотный Миша, получив лубянские деньги, тут же отправился на маленькую станцию Ховрино Николаевской дороги и благополучно отбыл в Петроград. Понимая, что благодарные чекисты непременно будут его разыскивать.
Миша-медвежатник, был похож на одесского биндюжника. Рыжий, с рыжей бородой-лопатой, в старомодном картузе и с короткой