Красная пирамида. Рик Риордан
цвета хаки, рубашка с пристегивающимся воротником и кожаные ботинки. Вообще-то он довольно симпатичный. Высокий, худощавый, и волосы ничего, если их причесать. Глаза у него отцовские. Когда мои подружки Лиз и Эмма увидели его снимок, то назвали Картера «клевым парнем». Здесь, как говорят взрослые, надо ввести поправочный коэффициент. Во-первых, он мой брат, а во-вторых – у этих девчонок не все в порядке с мозгами. Картер говорил мне, что на раскопках он часто ходит в каком-нибудь рванье. Показать бы такой снимочек Лиз с Эммой и послушать, что они тогда скажут.
[Чего уставился, Картер? Пора бы знать, что для женщин одежда значит очень много.]
Я понимала, каково сейчас брату. Я видела отца дважды в год, а он – постоянно. Случившееся подействовало на него сильнее, чем на меня.
Картер сидел на диване не один. По обе стороны от него восседали заметно нервничающие дед и бабушка. На столике стоял большой фарфоровый чайник, чашки, блюдо с печеньем, но к угощению никто не притрагивался. Старший инспектор Уильямс приказал мне сесть на стул. Сам он с важным видом расхаживал перед камином. У дверей стояли еще двое полицейских: та самая тетка и здоровенный лоб, который тоскливо поглядывал на печенье.
– Мистер и миссис Фауст. Как ни прискорбно, но ваши внуки отказываются сотрудничать со следствием, – сообщил инспектор Уильямс.
Бабушка теребила складки платья. Трудно поверить, что она – мать нашей мамы. Бабушка похожа… ну, на что-то вроде сухой бесцветной палки. А наша мама была всегда яркой и жизнерадостной.
– Они еще дети, – дребезжащим голосом произнесла бабушка. – Разве можно их в чем-то обвинять?
– Инспектор, да это просто смешно, – подхватил дед. – Они не несут ответственности.
Когда-то дедушка играл в регби. Наверное, в то время он выглядел получше. Мясистые руки были мускулистее, а под рубашкой не выпирал живот. У него глубоко посаженные глаза, будто кто-то загнал их туда ударами кулака (правда, несколько лет назад отец заехал ему по лицу, но это уже другая история). Вид у деда жутковатый, и обычно люди, заприметив его, сворачивают в сторону. Но инспектор Уильямс, наверное, встречал типов и пострашнее.
– Мистер Фауст, представляете, с какими заголовками выйдут утренние газеты? «Нападение на Британский музей. Розеттский камень уничтожен». Ваш зять…
– Бывший зять, – поправил дед.
– Как вам будет угодно. Так вот, он либо погиб при взрыве, либо скрылся, и в этом случае…
– Он не скрылся! – выкрикнула я.
– Нам необходимо знать, где он сейчас, – продолжал инспектор. – Единственные свидетели случившегося – ваши внуки, а они отказываются говорить правду.
– Мы сказали вам правду, – возразил Картер. – Отец не умер и не сбежал. Он не смог выбраться из саркофага и погрузился под пол.
Инспектор посмотрел на деда. «Теперь убедились?» – говорил его взгляд. Затем Уильямс повернулся к Картеру.
– Молодой человек, ваш отец совершил уголовное преступление и исчез. А вас с сестрой оставил расхлебывать последствия.
– Неправда! – дрожащим от ярости голосом