Черный Красавчик. Анна Сьюэлл
меня о детстве. Я постарался ей все рассказать как можно подробнее. Внимательно меня выслушав, Горчица вздохнула.
– Если бы со мной в детстве так хорошо обращались, характер у меня сейчас был бы тоже прекрасный, – с грустью произнесла она. – А теперь, боюсь, никогда мне не стать покладистой лошадью.
– Почему? – удивился я.
Тут-то Горчица и поведала мне печальную повесть о первых годах своей жизни.
– Детство у меня было совсем другим, – говорила она. – Вокруг меня не оказалось никого доброго или хотя бы такого, для кого я бы хотела стараться. С мамой мне тоже не удалось побыть столько, сколько хотелось бы. Едва я перестала нуждаться в ее молоке, нас разлучили. С тех пор я проводила целые дни на лугу вместе с уймой других жеребят. Когда я среди них появилась, они не выразили никаких чувств. Я отвечала им такой же холодностью. В результате мы перестали обращать друг на друга внимание. У тебя, Черный Красавчик, был добрый хозяин. Мой хозяин был тоже красивый и добрый, но он с нами не занимался. Он поручил меня заботам конюха. Не скажу, что это был плохой конюх. При нем я не мерзла и не голодала. Но ждать от него ласки или внимания было бессмысленно.
На луг у ника кой жизни не было от мальчишек. Проходя мимо, они кидали в нас камни. Мы от них бегали по всему лугу, а мальчишки смеялись. В меня им ни разу не удалось попасть. А в одного жеребенка попали. Камень так сильно рассек ему голову, что, наверное, у него на всю жизнь шрам остался. Из-за этого я до сих пор терпеть не могу мальчишек. Может быть, среди них и бывают вполне хорошие, но мне кажется, что все они – враги лошадей.
Когда я подросла, на луг явились люди. Они хотели меня поймать, но я от них убегала. Так продолжалось довольно долго. Наконец они загнали меня в угол. Один из людей вцепился мне в челку. Другой – больно схватил за нос. Они держали меня так крепко, что я начала задыхаться. В это время подбежал еще какой-то мужчина. Он с силой засунул мне в рот трензель и закрепил уздечку на голове. На этом мои мучения не прекратились. Один из мужчин грубо потянул меня за уздечку, а другой нахлестывал меня сзади.
Увы, страдания мои только начинались. С того самого дня люди стали словно нарочно запугивать меня своей силой и грубостью. Хуже для таких лошадей, как я, ничего не придумаешь. Замечу тебе, Черный Красавчик, что отношусь я к старинному роду очень горячих и чистых кровей. Гордость и норов присущи всем моим предкам. Если с нами обращаются ласково и по-доброму, мы с радостью делаем то, о чем нас просят люди. Но людям, которые меня окружали, даже в голову не приходило о чем-то ласково попросить. Они просто показывали мне свою силу. Им казалось, что они могут сломить мою волю. На самом же деле их поведение вызывало во мне упрямство. Чем хуже со мной обращались, тем упорнее я отстаивала свободу.
Единственный человек в той конюшне, с которым я могла бы подружиться, был самый главный хозяин по имени мистер Райдер. Но он поручил объезжать меня сыну и еще одному противному конюху, а сам только изредка спрашивал, как дела. Мистер Райдер, наверное, полагал: раз