Эмигранты. Алексей Толстой
Мой друг, Хаджет Лаше, снявший эту дачу, в отъезде. Дамы, которых вы мельком видели, – его гостьи. У меня нет времени заняться порядком. Это дом без головы, но здесь можно чувствовать себя не стесняясь. Это – богема…
Он ввел Налымова в небольшой салон, затемненный закрытыми жалюзи, и предложил располагаться на любом из диванов. Присев на подоконник, перекатывал во рту сигару.
– Три дамы, – чтобы сразу вам ориентироваться, – эмигрантки из России. Мой друг, Хаджет Лаше, человек необычайно отзывчивый, подобрал их буквально умирающих от голода на тротуарах Константинополя… Одну из них, кажется, он хорошо знавал по петербургскому свету, – та, высокая, чудно сложенная женщина – княгиня Чувашева… Маленькое создание – это несчастная дочь генерала Степанова, – отец пропал без вести, мать умерла во время эвакуации Одессы. Полная блондинка, если не ошибаюсь, – киевская сахарозаводчица, чудный голос, но до сих пор не совсем пришла в себя от потрясений… Сердце обливается кровью, когда подумаешь, что наделали большевики с нашей Россией… Я ведь тоже отчасти русский, у меня были крупные дела в Петербурге… Помните гостиницу «Астория»? Там я держал постоянные апартаменты. Мой друг, Хаджет Лаше… Кстати, вы не знавали его?
– Не вспоминаю, – ответил Налымов, прислушиваясь к женским голосам, слышным из раскрытых окон наверху.
– Совсем недавно он купил у стокгольмского эмигранта гостиницу «Астория» и еще ряд других гостиниц в Петербурге. Очень деловой человек… И патриот, русский патриот…
Заметив, что Налымов плохо слушает, Левант несколько изменил направление беседы:
– Сейчас мы отлично пообедаем. Нинет Барбош научилась у старухи восточным блюдам. Затем я вас покину на попечение дам. Отдыхайте, флиртуйте. А через несколько деньков займемся делами. Меня очень интересует Тапа Чермоев, – вы с ним близки?
– Пили где-то…
– Великолепно. Затем – Леон Манташев и другие… Эти нефтяные короли – беспечнейшие люди… И понятно: сиди себе и гляди, как из-под земли с Божьей помощью хлещут деньги… Словом, об этом в свое время… Идем обедать…
Дамы вышли к столу в белых батистовых платьях. Александр Левант представил Налымова, – его приняли непринужденно, но равнодушно. Обед, в полумраке закрытых жалюзи, начался молчаливо. Левант с жадностью занялся едой. От щек и толстых рук Нинет Барбош, вносившей блюда, дышало жаром плиты. Мадам Мари изнемогала. Мадам Вера по-мужски пила белое вино – стакан за стаканом. Крошка Лили любопытно поглядывала на Налымова.
Отодвинув тарелку, Александр Левант вытер салфеткой лицо и шею.
– Дорогие создания, – сказал он неприветливо, – я оставляю на ваше попечение Василия Алексеевича. Но, если будете его развлекать, как сейчас, он к вечеру сбежит в Париж. Здесь не английский пансион, мои цыпочки…
– Так бы вы сразу и сказали, – мрачным, хриповатым голосом ответила княгиня Чувашева.
Лили неизвестно чему засмеялась, и ее личико с горькими складочками