Паутина удачи. Оксана Демченко
покачал головой и потянул с лежанки тулуп. До таскания шпал сегодня вряд ли дело дойдет, однако работы и без того немало. Последний вагон, как и опасался Михей, пострадал достаточно сильно. Несколько досок проломилось. Ночью наскоро отгребли снег, плотно налипший на стенку, залатали дыру, но теперь предстояло провести нормальный ремонт. Снег больше не падал, прежний с рельс разметало магическим вихрем, так что осматривать пути можно и даже нужно. Король уже распорядился подготовить малую дрезину и собирался заняться именно этим, поручив Михею приведение в порядок вагонов.
– Ренка, набери снега, – велела Лена, знавшая, что падчерица может без риска для своей удачи входить в лес и даже удаляться от путей по любую сторону насыпи. – Чистого! А то натопила в ночь на чай – пополам с копотью, вот ведь лентяйка, от самых путей взяла, шагу лишнего не сделала в сторону!
Дед повторно закашлялся. Догадливая и невежливая Ленка показала ему свой некрупный жесткий кулак, но от обвинений в адрес падчерицы не отказалась. По ее мнению, сказанное в любом случае полезно: оно воспитывает! Береника замотала платок, сунула руки в рукава телогрейки, торопливо юркнула в кладовку, отгороженную тканью, одним движением сгребла в карман хлеб, схватила ведерко, пока вторая рука нашаривала у стены кусок сала. Даже бдительная Ленка не заметила задержки, хотя вслед косилась с подозрением. Из вагона спускаться по ступеням сходней не пришлось. Король ждал и сам подхватил, поставил на тропку, с надеждой глянул на свою любимицу.
– Строгая у нас мама, – посетовал он, оживляясь и принимая хлеб с салом. – В Санькину мисочку мне каши плюхнула. Котятам меньше дают. Пропал бы я без твоих забот, малыш.
– Пап, а с тобой поехать можно?
– Пока, пожалуй, нет, – подумал вслух Король. – Мы теперь назад, до ближней стрелки, где начало ремонтного участка. Вот после полудня – в другую сторону. Тогда, может статься, и возьму, если мама разрешит.
– Разрешит, – уверенно улыбнулась Береника. – А я тебе картошечки припасу.
Глаза у Короля стали совсем грустными. Он и сам полагал, что сегодня не стоит рассчитывать на домашний обед. Кивнул, тяжело выдохнул целое морозное облако огорчения и пошел прочь. Береника добежала до тропки, вычищенной к лесу, заскрипела по снегу вниз с насыпи и миновала полосу вырубки у рельсов, двигаясь почти что боком: вычищено оказалось совсем узко, в одну лопату.
Из снежного желоба по плечи высотой было приятно нырнуть под низкие ветки елок. В лесу снега сразу стало меньше, его вал ловко и цепко держали кустарники опушки. Береника смогла отойти достаточно далеко, перебираясь от ствола к стволу. Остановилась, радуясь свежей и чистой природной тишине. Шумы нехотя просыпающегося паровоза, голоса ремонтников, стук молотков, прибивающих новые доски, восстанавливая хвостовой вагон, – все удалилось, отодвинутое мохнатыми лапами ельника. Здесь стволы скрипели, радуясь преодолению ночной стужи. Снег шуршал с веток тонкими струйками, сеялся серебром на платок и телогрейку.
Береника