Бриллиант Фортуны. Валерия Вербинина
принесла цветы и поставила их в вазу, смахнула пыль со стоявших в углу фарфоровых безделушек и, повернувшись к monsieur l'officier[5], кокетливо спросила его, не может ли чем-нибудь еще быть ему полезной.
– Нет, мадемуазель, – ответил Алексей и вручил ей монету за труды. Девушка присела, стрельнула на прощанье глазами и исчезла.
В половине четвертого Алексей уже находился в гостиной. За минуту до того к дому подкатило щегольское тильбюри, и Каверину не терпелось увидеть лицо человека, которого ему, может быть, предстояло вскоре убить.
Подходя, он услышал два голоса. Один Алексей узнал сразу же – звонкий голосок великой княжны, которая говорила по-французски. Вторым был голос, показавшийся Каверину смутно знакомым. Молодой человек помедлил мгновение и широко растворил дверь.
Княжна Александра, в розовом платье и с белой розой в волосах, сидела на диване, а напротив нее, возле окна, стояла молодая особа с незабудковыми глазами, вертя в руках только что купленную шляпку и разглядывая ее со всех сторон.
– И я была без шляпы, – смеясь, закончила княжна, – представь себе! Без шляпы, как какая-нибудь крестьянка!
– Да, в Париже нам этого не простят, – вздохнула особа с незабудковыми глазами, поправляя ленточку на головном уборе. – И в Лондоне тоже. Что такое, княжна Александра ходит без шляпы? Какой афронт! Я уж молчу о том, какое волнение это произведет в Петербурге…
– О, пощади! – театральным тоном простонала княжна, молитвенно складывая руки. Судя по всему, девушки привыкли дурачиться от всего сердца.
– А Кассель наверняка потребует объяснений! – напирала девушка со шляпкой. – Как знать, может быть, они даже объявят нам войну? В конце концов, хоть какое-нибудь развлечение!
Ее смеющиеся глаза заметили застывшего в дверях Каверина, и на мгновение их выражение изменилось – но только на мгновение. В следующее мгновение в глазах этих уже не было ничего, кроме беззаботного веселья и живости, свойственной упоительной юности.
– Словом, неудивительно, что мсье принял меня за горничную, – сказала княжна, кивая на Алексея. – Вы ведь еще не знакомы? Мсье Алексей Каверин. Мадемуазель Полина Серова, моя, – она хотела сказать «фрейлина», но внезапно решилась и с некоторым вызовом в голосе проговорила: – Подруга.
Мадемуазель Полина Серова протянула лилейную ручку мсье Каверину, который поцеловал ее, неловко поклонившись. Вообще в облике особого агента в эти минуты произошла разительная перемена: он вдруг сделался неуклюж, застенчив и даже самую малость одеревенел, словно встретил кого-то, кого вовсе не ожидал.
– Мы не встречались с вами прежде, сударь? – светским тоном осведомилась вторая фрейлина, она же подколодная змея и зловредная особа, подбрасывавшая мышей в постель почтенной госпоже Голиковой.
– Не думаю, сударыня, – сухо отозвался Алексей. – Иначе я бы непременно запомнил столь очаровательную даму, как вы.
Однако стоило княжне для чего-то отлучиться из комнаты,
Господину офицеру (