Скелет за шкафом. Юлия Кузнецова
подозреваете ее?
– Ключи. Она единственная студентка, у которой есть, то есть был, ключ от кафедры. Она подрабатывает уборщицей.
– А не будет подозрительным для этой студентки, что вы посоветовали к ней обратиться за помощью? Ведь она плохо учится?
– Сейчас ей необходимо заслужить доверие кафедры, – веско сказала Анна Семеновна, – так что она ухватится за возможность это сделать, не раздумывая. И последняя подозреваемая...
«И последняя подозреваемая – Рита Гвоздь, – прочла я в своем блокноте, спускаясь на лифте на первый этаж, – умна, энергична. Студентка с большим нереализованным потенциалом. Страстно увлечена музыкой. Создала группу из двух человек. Мечтает попасть на «Фабрику звезд». Исповедует ценности молодежной субкультуры «эмо». Учеба в МГУ дает ей возможность жить в общежитии и заниматься музыкой (в ДК МГУ). В связи с многочисленными пропусками Риты ее фамилия тоже есть в списке на отчисление. Курит».
Я порылась в карманчике рюкзака, достала карандаш и подчеркнула слово «курит» двумя чертами.
Погруженная в свои размышления, я вышла из первого гуманитарного, забыв о рыжем охраннике и о вредной гардеробщице и даже о Прозрачном, наверняка шнырявшем где-то поблизости. Обошла корпус и уже направилась к папиной машине, но тут заметила, что у корпуса стоит та самая милиционерша с пучком и рассматривает какие-то доски, лежащие на земле. Да это же стул!
Почти сгоревший стул. Я подняла голову. Груда досок находилась как раз под окнами кафедры. Я прищурилась. В одном из окон кафедры не было стекла. Почему Анна Семеновна не сказала мне о разбитом стекле и выкинутом предмете? И все-таки, почему она не разрешила осмотреть кафедру?
– Я купил тебе сэндвич в «Кафемаксе», – сообщил папа, когда я села рядом с ним в машину.
– Спасибо.
Я развернула бутерброд и с аппетитом впилась зубами в мягкий батон.
– Видел там твоих друзей-мангак. Мне не понравилось, какими словами они обсуждали свои комиксы. «Круто», «реально»... Я был очень рад, что ты находишься на занятии с человеком высокого культурного уровня.
Папа осторожно вырулил на улицу Академика Хохлова и покосился на меня. Наверное, ожидал, что я начну возмущаться. Но я спокойно ела свой сэндвич.
– Ничего у них там не сгорело? – заметил папа.
– Понятия не имею!
Зря Прозрачный пугал меня двуличными людьми. Я и сама стала двуличной.
– Выглядишь усталой, – обеспокоился папа, – утомилась на занятии?
– Ну что ты, папа! Сегодня было потрясающе увлекательное занятие.
– Да? – удивился и обрадовался папа, – и что же вы проходили?
– М-м... Дифтонги. Да, именно дифтонги. Это потрясающе увлекательно.
– Шутишь?
– Ну что ты, папа. Тут важно быть серьезным.
– Ты от Анны Семеновны даже словечки перенимаешь! – засмеялся папа.
Улыбаясь, он повернул на Университетский проспект и слегка притормозил возле главного здания, любуясь башенками и шпилями.
–