Звездный табор, серебряный клинок. Юлий Буркин
она меня у себя, я бы еще жил бы да жил?.. Что ей, трудно что ли было предложить мне зайти к ней? Кофе пожалела? Причем вовсе не обязательно при этом со мной спать было… Хотя и желательно… Так ведь нет, понты не позволили. Может быть, я даже еще и женился бы на ней, детей бы нарожали… Прикидываю, как она себя казнила… Бедная.
А дядька мой – благодетель… Он ведь мне этого «Форда» от чистого сердца подарил… Каково ему сейчас?.. Точнее, тогда… Ох, как давно это было. Пятьсот лет назад… Но вина-то моя от этого меньше не становится. Ведь вот сколько я людей несчастными сделал…
Так я горевал и убивался… И в результате слов выучил совсем немного. Зато водки мы выпили с Дядюшкой Сэмом порядочно. Я всё расспрашивал его о нынешней жизни. Например, задал актуальный вопрос: неужели и в двадцать пятом веке люди пьют столько же, сколько и в наше время?! И получил удивительный ответ.
Оказывается, ученые будущего пришли к выводу, что алкоголь в человеческом обществе выполняет важнейшую эволюционную функцию. Он – первостепенный фактор то ли естественного отбора. Выживать ведь стали все, кому не лень, независимо от состояния физического и психического здоровья. И человечество из-за этого могло превратиться в вид поголовно больных особей. Но на свое счастье люди наткнулись на алкоголь. Только благодаря ему слабые имеют меньше шансов продолжить свой род, и вид в целом не деградирует… А раз так, употребляя алкоголь, ты, рискуя собственным здоровьем, участвуешь в крайне важном процессе глобального оздоровления человечества.
… И лишь от ответа на один вопрос он все время уходил. Чем политика его фракции отличается от политики ныне правящего государя Рюрика Четвертого? Чем тот, собственно, плох? «Я обязательно открою вам это, дорогой мой друг, – говорил он. – Но не сейчас. Сейчас это было бы несколько несвоевременно. Поверьте мне. Если, конечно, вы прикажете, я не смогу вам отказать. Но я прошу: не приказывайте мне этого…» И я не приказывал. Не так уж это и важно.
А еще Дядюшка Сэм показал мне на небесном куполе отображение нашего звездолета. На самой окраине. Полз он еле-еле, как клоп по стенке…
… И все ж таки мы добрались. Когда подлетали к Бетельгейзе, Дядюшка Сэм сделал так, что почва перед нами расступилась, и мы по скобам, словно в канализационный колодец, спустились с ним в какое-то подземное помещение. Внутренности мне при этом обожгло приятным огоньком, и это значило, что тут я управлять гравитацией уже не смогу. Тут генераторы искусственной силы тяжести обыкновенные, и она неуправляемая, и ходить тут нужно ножками…
Комнатушка, в которую мы спустились, была страшно тесная, не имела ни окон, ни дверей, и освещена была более, чем скудно.
– Придется потерпеть, – сказал Дядюшка Сэм. – Незачем вам всем и каждому на глаза попадаться. Тут ведь, бывает, и таможенный патруль случается… Посидите часика три-четыре, пока зарядимся.
Он просочился обратно, и почва за ним сомкнулась, а я остался осматриваться.
Боже ж мой! Да почему ж они