Синдром Золушки. Михаил Воронков
и принадлежать титульной нации. А это было именно то, что могла ему дать Россия.
Покидать команду было гораздо труднее. Многих Алекс интервьюировал при приеме на работу, когда компания состояла только из восьми человек, а не из полутора сотен, как сейчас. И каждому из них он рассказывал про прекрасное будущее, которое ждет их в компании. Он тогда и сам верил в это. Теперь Алекс искренне надеялся, что его не считают предателем. Впрочем, неамериканцы одобряли его поступок и даже немного ему завидовали: хлопнуть дверью и уйти время от времени мечтал каждый иностранец.
На прощальном ланче в пиццерии с пивом за корпоративный счет было от чего впасть в депрессию. Лучший друг Алекса, выходец из Германии, чьи первые слова при знакомстве были «Ты русский? Моего деда убили на восточном фронте… под Ленинградом», молчал и смотрел в сторону. Вице-президент компании под общий хохот подарил Алексу электрическое одеяло и термос: «Алекс, в России может быть холодно». После второго тоста Алексу показалось, что он присутствует на собственных похоронах.
Войдя в салон российского самолета, Алекс чувствовал, что его уверенность в том, что он поступает правильно, близка к нулю. Пристегиваясь в кресле, Алекс ругал себя за любовь к экстремальным приключениям. Слыша вокруг русскую речь, он внушал себе, что просто едет домой после длинного отпуска. Верилось, правда, с трудом.
– Молодой человек, вы не поможете поставить мой чемодан на полочку? – пухлая дамочка в старомодной шляпке-клош показывала рукой на чемодан внушительных размеров.
– Конечно, – улыбнулся Алекс, отстегиваясь. Чемодан был тяжелый, и потребовалось несколько минут, чтобы его впихнуть.
– А вы потом мне чемодан снимете с полки?
– Легко, десять долларов – и нет проблем! – автоматически пошутил Алекс, плюхась в свое кресло и опять пристегиваясь.
– Конечно-конечно, – быстро согласилась дамочка.
Неловкость за дурацкую шутку спасла Алексa от дальнейшего анализа своего безумного шага и самообгладывания в течение долгого перелёта в Москву. Перед тем как заснуть в неудобном самолетном кресле, он успел подумать: «А смогу ли я стать русским?». В любом случае, отступать ему теперь уже было некуда.
2007: январь
Первые дни в Москве Алекс провел у Егора. Тот жил в служебной квартире на проспекте Мира. Квартира была огромной, обставленной легко узнаваемой икеевской мебелью, и совершенно бестолковой. К тому же она отличалась от обычной хрущевки только высокими потолками и наличием двух дюжин разнообразных – от пластиковых до чугунных – крашенных белой эмалью крючков в ванной. Некоторые из них были приделаны вверх ногами.
Об этом Алекс удивленно сообщил Егору за завтраком. Не оценив сарказма в вопросе о психической стабильности лучших умов коррумпированной России, Егор сказал, что крючки уже были, когда он въехал в эту квартиру.
– Кстати, – добавил он, – сегодня у нас будут гости. Купи каких-нибудь салатиков в супермаркете на Алексеевской.
Алекс сделал вид, что