Ахматова, то есть Россия. Анна Пивковская
Италии, была в Генуе, Флоренции, Болонье, Падуе и Венеции, где пришла в восторг от итальянской живописи и архитектуры. Скажет: «было как сон, который помнишь всю жизнь».
Между заграничными поездками осуществилось первое возвращение Ахматовой в Царское Село, поскольку ее приезд туда в юном возрасте трудно назвать возвращением, разве что в метафизическом смысле, а нынешнее возвращение было уже вполне сознательным и к тому же описано стихами. Она сознавала, кем она возвращается, и в какой город. Писала: «На север я вернулась в июне 1910 года. Но куда за пять лет провалилась моя царскосельская жизнь? Не застала там я ни одной моей соученицы по гимназии и не переступила порог ни одного царскосельского дома. Началась новая петербургская жизнь. В сентябре Н. С. Гумилев уехал в Африку. В зиму 1910/1911 годов я написала стихи, которые составили книгу "Вечер"».
В Царском Селе у Анны и Николая Гумилевых был дом. Этот дом Ахматова любила, и воспоминание о нем часто возвращалось в ее стихи. Дом находился на улице Малой, 63. Снаружи он выглядел так, как большинство домов в Царском Селе: двухэтажный, местами с отваливающейся штукатуркой, оплетенный хмелем. Однако внутри – просторный, светлый, теплый. Старый паркет немного скрипел, а из широких окон столовой были видны розовые кусты азалии. В нем имелась библиотека с остекленными шкафами, множество книг, уютные комнаты с мягкими кушетками и подушками, лампы, безделушки. Это было первое и единственное жилище Ахматовой, где внутреннее убранство не носило характерных для нее черт аскетизма. Она ведь была молодой женой относительно богатого человека в предреволюционные годы. Как вспоминал бывавший у Гумилевых в Царском Селе поэт Георгий Иванов, в этом доме пахло книгами, старыми стенами и духами. В клетке покрикивал розовый попугай. Это был период буйного развития общественной и литературной жизни, новых друзей и новых восторгов. Время делилось между Царским Селом и предреволюционным Петербургом.
Кипарисовая шкатулка
Что почести, что юность, что свобода Пред милой гостьей с дудочкой в руке?
Когда зимой 1913 года поэты Николай Гумилев и Сергей Городецкий выступили в первом номере журнала «Аполлон» с новой поэтической программой, названной ими акмеизмом, зафиксировав, таким образом, распад русского символизма, Анна Ахматова уже издала свой дебютный томик «Вечер» (он вышел весной 1912 года). Стихи, собранные в этом томике, были написаны раньше, на переломе 1910 – 1911 годов. Николай Гумилев знал их еще в рукописи, то есть за добрые пару лет до того, как выступил с теоретической программой акмеизма на страницах «Аполлона». Ему были известны также читавшиеся на поэтических вечерах или просто в кругу близких друзей стихи Мандельштама и Пастернака. Он был прекрасным теоретиком поэзии: интеллигентным, наблюдательным, критичным и одаренным большой интуицией. Так что, пожалуй, есть немало правды в спонтанном восклицании Ахматовой: «весь акмеизм роc от его наблюдений