Лицом вниз. Антология греческой прозы XIX века. Коллектив авторов
часть имени, δελής или ντελής14, являет ее стремительную, естественную натуру, напористость, символизирует собой сильное природное явление. Вторая часть имени, по мнению Сонье, напоминает излюбленную в народных песнях игру слов «χάρος/χαρά»15. Значение всего имени «колеблется между насильственной смертью и “дикой радостью”, которую в какой-то момент испытала Франгоянну, пытаясь задушить дочь Янниса Лирингоса»16.
Связь автора со своей героиней. Диалектика Франгоянну
Многие исследователи подчеркивают, что в «Убивице» голоса автора и главной героини иногда сливаются настолько, что читатель не всегда понимает, кому принадлежат формулируемые мысли. Так происходит в следующем пассаже17: «Что касается младшенькой, Криньо, пусть и ее Бог научит уму-разуму! Как бы там ни было, мать не собирается – у нее просто больше нет сил – так мучиться, чтобы ее сосватать, как она намучилась со старшей дочерью. Но я вас спрашиваю, и впрямь нужно плодить так много девиц? А если они уже родились, стоит ли их растить?»
Осмелимся предположить, что в данном случае наблюдается именно совпадение некоторых идей героини и автора (отметим, что последнее никогда не имеет место в случае романа Достоевского, где автор имплицитно, но очень последовательно выражает свое несогласие с Раскольниковым). Конечно, это не значит, что Пападиамандис до конца оправдывает преступления главной героини, но до определенной степени он разделяет логику ее рассуждений и в форме утрированно зловещего сюжета пытается внушить читателю мысль о трагической безысходности женской доли.
По мнению М. Пери, героиня не является просто «объектом описания и обсуждения», она – «носитель идеологии, самостоятельный субъект»18. Это похоже на Достоевского, так как главная особенность русского писателя – идеологичность его персонажей: основу образа составляет идея, а человек является носителем не столько поступков, сколько идеи. Или, точнее, идея становится в нем поступком19.
В повести «Убивица» автор также всеведущ. В отличие от повествователя в «Преступлении и наказании», он выражает свою позицию менее эксплицитно, реже вмешивается в повествование. Рассмотрим несколько примеров, когда это происходит. Первый – в самом начале, еще до первого убийства, совершенного Франгоянну20: «Франгоянну уже несколько дней жадно поджидала, когда у девочки случится судорога – ведь тогда она точно не выживет, но, к счастью, этого не происходило».
Эта поразительная цитата не случайно находится в фокусе внимания исследователей. Еще до совершения всех преступлений автор, играя словами и опираясь на диссонанс «жадно» и «к счастью», уже вступает во внутренний конфликт с героиней и подготавливает читателя к мрачному развитию событий.
В том же ракурсе очень интересен следующий эпизод с Ксенулой. Когда будто бы благодаря пожеланию Франгоянну девочка падает в колодец, мы читаем следующее
«Сумасшедший, безумный, часто про ветер».
«Смерть/радость».