Сто тысяч рашпилей по нервам. Рассказы и стихи. Павел Козлофф
с Никитой Яна Граве, с которой с некоторых пор Никита жил. С женой Натальей он своей не разводился, а просто, как бывает, разошлись. Женат он был на балерине с удивительной фигурой, красотой, и лютой ненавистью к всяческой работе. Ей появившиеся деньги открывали новый мир. И позволяли бросить к черту свой глухой кордебалет, и, переехав в город Лондон, в апартаментах, обустроенных Шапиро, царить обиженною жертвою интриг.
Никита не был слишком против с оговоркой – без него. Любовный пыл давно в их браке поугас и ничего им не мешало жить раздельно.
Зато с Натальей подружилась мама Вера. Она представила ей светский русский Лондон, летала с нею на Гоа, а иногда, связавшись с Дарьей Николавной, они наведывались в Черную дыру. Жизнь тем и хороша, что есть контрасты.
Вот и Наталья с Яной Граве, разумеется, что были антиподы. Взамен сильфиды, переехавшей в туманный Альбион, Никита сблизился с продвинутой вакханкой.
В театре прыгавшая в массе лебедей, Наталья только и мечтала бросить сцену. Не откреститься от балета, а заняться им вольготно для себя, тем сохраняя гордый имидж балерины. Она и в Лондонской квартире, даже в Черной их дыре – везде поставила балетные станки, установила зеркала и, совершая экзерсисы на глазах видеокамер, потом с пристрастием смотрела на себя со стороны. И корректировала, чтобы быть красивой.
Но вне корректировки её вечный прагматизм из романтичной прежде феи, грезы юношеских снов, с годами сделал из Натальи очень замкнутый и жесткий экземпляр.
Напротив, Яна Граве, с чересчур надменным видом, та на поверку оказалась экстраверт. Рожденная в Нью-Йорке, где отец, ещё российский в тот период бизнесмен заблаговременно купил для них квартиру, она в Америке так с мамой и жила. Не зная лиха ни считать, ни экономить. Откуда деньги? Что вопросы задавать.
Большой красавицею Яна не была. В отличье от Натальи, с её четкой эталонной красотой и отработанною грацией движений, девица Яна, с детства любящая спорт, была немного угловата, что, впрочем, ей не ставили в ущерб. В ней был особый магнетизм: её остриженные волосы, чуть вздернутый и аккуратный нос, как и не портящие облика веснушки, все плюсовалось к обаянию, что крылось в её речи и глазах. Она не скажешь, что болтала языком, а убедительно, включив самоиронию, то удивляла всех рассказом, то ошарашивала даром рассуждать. Закончив колледж, следом – университет, аккумулировав поток полезных знаний, девица бросила системную учебу и перешла в свободно-выборочный дрейф. От предков, урожденных москвичей, в ней подсознательно дремала связь с Россией. Переместившись в старт двадцатого столетья, она влюбилась сразу в русский авангард, потом – в поэзию Серебряного Века. Её манила, опьяняла атмосфера, к которой не было пути сквозь интернет, но помогали воссоздать пускай немые, но живые документы. Что сберегал в себе Бахметьевский архив. Начав захаживать туда, однажды Яна повстречала там Никиту.
Что мускулистые бой-френды, что все папины знакомцы-женихи – против художника с историей, с душою, остро жаждущей познанья? В неполных двадцать восемь, возраст Яны был таков, она созрела