Отречение. Мария Донченко
поведение бывает характерно для представителей криминального мира, которым это бывает нужно исходя из своих соображений, но парень совершил преступление впервые. Если бы случай в универмаге попал в поле зрения опытных следователей, это обстоятельство, вместе с тем, что кража была явно демонстративной, насторожило бы их, но, ввиду незначительности, инцидентом занималось районное отделение милиции, где никому не было дела до тонких психологических аспектов.
Литовца судили по законам УССР и приговорили к трём годам лишения свободы. Приговор он воспринял спокойно, обжаловать не стал и был направлен отбывать срок в Донецкую область, дробить камень.
На свободу Юозас выйдет в 1992 году уже гражданином независимой Украины, чего он, конечно, знать не мог. Он мог только надеяться, что за это время череда событий заслонит в памяти людей крупнейшую в СССР железнодорожную катастрофу, что она постепенно уйдёт в прошлое и что те, кому поручена ликвидация исполнителей, может быть, забудут о существовании на Земле Юозаса Турманиса.
Может быть.
Глава седьмая
Когда Арнольду Келлеру исполнилось двадцать лет, в его маленькой квартирке на окраине Вашингтона появился весьма странный гость из далёкой Аргентины.
Это был не старый ещё мужчина, как говорили недавно, арийской внешности, опиравшийся на трость. Фамилия его была Гонсалес, однако обратился он к Арнольду на его родном немецком языке, без акцента или ошибок.
– Я чрезвычайно рад, что отыскал тебя, мой мальчик, – радушно приветствовал он насторожившегося Келлера. – Я привёз для тебя подарок, надеюсь, ты его оценишь.
С этими словами он передал молодому человеку две толстые тетради в кожаном переплёте.
– Это записи твоего отца, Арни, – пояснил аргентинец. – В своё время он доверил их мне, ну а разыскать тебя мне удалось только сейчас, разбросала нас судьба в сорок пятом…
Пролистнув страницы, Арнольд убедился, что тетради действительно исписаны почерком покойного оберштурмбаннфюрера.
– Ты совсем не помнишь дядю Генриха? – поинтересовался гость.
Арни напрягал память, но увы – безрезультатно.
– Впрочем, это неудивительно, – продолжал Гонсалес, – в последний раз я был у вас дома, если мне не изменяет память, в начале тридцать шестого года, ты тогда ещё был совсем ребёнком…
– Да, мне было четыре года, – кивнул Арнольд.
– Эх, – мечтательно произнёс гость, опускаясь на краешек стула, – какие были времена… Что ж, что я должен был передать – я тебе передал, давай теперь выпьем, что ли, Арни? Тёмное пиво у тебя найдётся?
– Найдётся, дядя Генрих, – ответил молодой Келлер.
Выпив пива, гость стал весёлым и разговорчивым. Устроившись в единственном кресле, он пространно рассуждал о судьбах мира, о том, как несправедливо обошлась с ним судьба, что он вынужден прозябать под чужим именем в Южном полушарии…
«Некоторым