Подранок. Анастасия Полярная
ему зелёным удавом, стягивающимся в кольцо у него на шее. Становилось нечем дышать…
Он знал, как ставить силки на разных животных: на горностая, песца, куницу; знал, как выследить и подстрелить утку, а также боровых птиц: глухаря, рябчика, тетерева; знал, где находятся лисьи норы и как себя следует вести вблизи норы; однажды он даже ходил на лося и кабана, мечтал о медвежьей охоте. Каким-то особым, подаренным от природы чутьём он угадывал повадки зверей, предчувствовал их поведение; знал, где и в какое время стоит в ямах сёмга, когда надо идти за ней. Но он не знал, не мог угадать или предвидеть, как быть в сложившейся ситуации… Проводив поезд, он быстро возвращался, хотя спешить не было надобности. Поезд умчался, увозя её за вокзальную пыль, за семафоры, за железнодорожные мосты над путями, ритмично постукивая колёсами, и в первый раз в жизни этот стук был ему неприятен, отдавал какими-то трагическими аккордами траурного марша.
«Ах… Зачем я… Если бы он зашёл в вагон, поставил вещи на полку плацкарты. Только бы увидеть ещё раз его охотничью куртку, его смуглое лицо вполоборота, падающую на лоб прядь волос, этот нос с горбинкой, поправить вечно заломанный воротник, вдохнув его запах – одеколона, сигарет и лесной охоты. Какой он неаккуратный! Всегда раскиданные патроны, острога[7], сигареты. Раздражает, нет, иногда меня просто бесит его отношение к быту, но что бы я делала, если бы он был другим?! Почему он не пошёл в вагон? Потому что я сказала? Такой упрямый всегда, а здесь…» – думала Августа.
Поезд увозил её в другую, московскую, жизнь.
Знакомство
Обратного автобуса в Город уже не было. Костя шёл пешком… Смеркалось. Начиная с середины августа на Севере темнеет рано, кончаются белые ночи; а сейчас уже разгар сентября.
Дорогой он вспоминал, как они познакомились.
В свободное время он подрабатывал извозом на старой, доставшейся ему от дяди «девятке». В тот день ему не везло с пассажирами, и Костя уже хотел было возвращаться, но увидел голосующего солидного мужчину и рядом с ним моложавую красотку с элегантной муфточкой из горностая. Мужчина велел отвезти их на Крымский мост, к Центральному дому художника, и вольготно расположился с дамочкой на заднем сидении.
Что-то странное показалось Косте в их взаимоотношениях, и он, обычно не обращавший внимания на своих пассажиров, стал невольно прислушиваться к их разговору и лишний раз бросать взгляд в зеркало заднего вида. Мужчине на вид было около шестидесяти лет; он обладал холёной внешностью: тщательно уложенные белые, как снег, волосы, очки в тонкой дорогой оправе; гладко выбритый и надушенный; держал себя властно и даже подчёркнуто грубо. Его спутница была печальна, но натянуто улыбалась, явно пересиливая себя.
Когда они подъехали к месту назначения, пассажир протянул Косте мятую пятисотку со словами: «Сдачу оставь себе». Парень успел заметить золотой перстень и обручальное кольцо на его коротких мясистых пальцах. Следом за ним выходила его спутница и, на секунду задержавшись, словно невзначай, бросила мимолётный взгляд на Константина.
«Странная
óстрога, или óстрог, – специальная палка с насаженной на неё перпендикулярно металлической пластиной с длинными зубьями для лучения рыбы.