Горячее сердце стужи. Евгения Мэйз
поспешила успокоить ее Этель. – Сегодня последний день.
Кошмары начали сниться ей за месяц до бала. Так давали знать о себе беспокойство и неизвестность. Этель недоумевала, потому что решила для себя уже давно, чуть ли не с первого дня своей жизни здесь: она ни с кем и никуда не пойдет. Ей совсем не нравилось отсутствие полной ясности и та недосказанность, что оставляли за собой местные и преподаватели.
Вот уже три года Этель живет в мире Алвелла. В каких только публичных и частных библиотеках она ни поперебывала. За какую только работу не бралась, чтобы получить доступ к знаниям, но все было напрасно. Ни один свиток, брошюра, фолиант или манускрипт не дали ей ответ на вопрос: зачем лордам так много девушек и почему не ограничиться одной? Пока к ней не пришло озарение: зачем государству нужны солдаты? Почему каждый год оно так рьяно берется за призывников и разыскивает уклонистов? Почему так остро нуждается в них в состоянии войны? Вывод был очевиден – они нужны были им, как наемницы, защищать от кого-то или отчего-то.
– Хотя знаешь что? – откликнулась она, прогнав мрачные мысли. – Давай!
Сегодня праздник и незачем думать о плохом. Все может быть иначе. Но в любом случае Этель не даст запудрить себе мозги, запугать и наплести с три короба. Лучше укрыть мир снегом, чем жалеть о своем выборе и положить свою жизнь ради хитросделанного хмыря.
– Точно? – переспросила Лера, тут же засомневавшись в своем предложении. – Ты знаешь о побочном эффекте.
Этель только кивнула в ответ, поднявшись.
– Первое время я буду тормозком.
– Верно. А еще там есть «вэли коварная». Она на кое-кого из нас влияет иначе чем на всех остальных. Так что это не обязательно сонливость и замедленность реакции.
Этель слушала, а сама так и замерла с поднятыми наверх руками. Потягушки не удались. Она и думать забыла о травяном чае и о недавнем кошмаре.
– Помню, – проговорила она тихо, не в силах оторваться от развернувшейся картины за окном.
Прямо перед академией, на месте озера «Одного берега» вырос дворец. В нем сочетались десятки, если не сотни оттенков льда, играя под яркими лучами зимнего солнца. Неизвестный зодчий выбил рисунки на стенах. Солнце отражалось в них и больно било в глаза. Кто-то очень постарался, создавая это великолепие – украсил резными, кажущимися невесомыми панелями, сделал матовым, а где-то разноцветными огромные окна и такими вычурными, словно украшения на торте, покрытые инеем ставни. Холодная красота поражала, давила и заставляла чувствовать себя ничтожной.
– Черт бы их побрал! – не сдержалась Этель и наклонилась к подоконнику, чтобы получше рассмотреть вид за окном. – Вот это махина!
Позади раздался смешок, а Тель все продолжала разглядывать дворец с его острыми шпилями, уносящимися вверх и протыкающими собой такой яркое голубое небо.
– Все жду, когда ты проснешься. Хотела увидеть твое лицо.
– Ну и как?
– Совсем как в первый день, когда мы заселились сюда.
Этель пожала