Ярое око. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
и тыквами, и паслись тучные стада большерогих быков и тонкорунных баранов. Воины кагана хвалили эти степи и говорили, что здесь их коням столь же привольно, как на родине, на зеленых берегах Онона и Керулена. Но исконные монгольские степи им, конечно, дороже, и они их не променяют ни на какие другие равнины. Покончив с завоеванием Вселенной, все они хотят только одного – вернуться на берега голубого Керулена.
Одноглазый Субэдэй и Джэбэ-Стрела со своими отрядами недолго пробыли в главном городе кипчаков Шарукани69. В нем были и каменные постройки, до половины врытые в землю, и амбары со складами иноземных товаров, но больше всего было разборных юрт, в которых жили как половецкие ханы, так и простые номады. Весной они откочевывали из города в степь, а на зиму снова возвращались в город.
С приходом монголов заморские купцы, боясь войны, перестали торговать с Дикой Степью. Город Шарукань, разграбленный и сожженный, опустел, а татарская орда ушла к Лукоморью.
…Там монголы поставили курени в низинах между холмами, чтобы укрыться от продувных ветров. Каждый курень ставился кольцом в несколько сот юрт, отобранных у половцев. В одном курене насчитывалась тысяча воинов. Посредине каждого круга-кольца стояла огромная юрта тысячника с его высоким рогатым бунчуком из конских хвостов с бронзовыми или серебряными бубенцами. Около юрт, привязанные к железным приколам, стояли всегда готовые к походу оседланные кони с туго подтянутыми поводьями, а остальные паслись несметными табунами под надзором кипчакских конюхов.
…Монголы, где бы они ни стояли лагерем, неотступно продолжали соблюдать строгие законы – “Ясы Чингиз-хана”. Их боевые станы были окружены тройной и более цепью часовых. На главных большаках, ведущих в земли булгар, урусов и угров, скрывались сторожевые посты. Они хватали всех, кто ехал по степи, пытали огнем, кто упорно молчал, и тех, кто знал хоть какие-то новости о соседних племенах, отсылали к своим багатурам. Всем остальным за ненадобностью рубили головы.
У большинства нукеров в юртах находились их монгольские жены, выехавшие в поход с мужьями еще с далекой родины, а также женщины и дети, захваченные в пути.
Монголки одевались так же, как и воины, и их было трудно сразу отличить. Иногда они участвовали в битвах, но обычно женщины заведовали верблюдами, вьючными лошадьми и возами, в которых берегли полученную при дележе добычу. Они также наблюдали за пленными с тавром владельца, выжженным на бедре, и поручали им самую тяжелую работу. Рабы разделывали туши убитых быков, рыли ямы, доили кобылиц и верблюдиц и во время стоянок варили в медных или каменных котлах пищу.
Малые дети, рожденные за время походов или захваченные в пути, во время переходов сидели в повозках либо в кожаных переметных сумах, иногда по двое, на вьючных конях, а также за спинами ехавших верхом монголок.
На равнине, в стороне от монгольского лагеря, растянулся сборный стан воинов разных племен, примкнувших по пути к монголам. Тут были видны и туркменские пестрые
По мнению некоторых ученых, город кипчаков (половцев) Шарукань (т. е. Шарук-ахана), был на месте нынешнего Харькова, который от него и ведет свое название.