Нападение голодного пылесоса. Валерий Гусев
дальше.
А в фойе его остановила старушка-вахтерша:
– Нашел ключи, милок?
– Нашел, спасибо за внимание. Теперь можно ездить.
Старушка, как и Юля, с удивлением посмотрела ему вслед. Почему можно ездить с ключами от квартиры? Загадка.
Это был второй Алешкин прокол. Он это сообразил уже на улице и взял за правило: если врешь, то хорошо помни, как именно врешь. Чтобы ключи от квартиры с ключами от машины не путать. И своего папу с чужим – тоже.
Над входом в театр висела эмблема: занавес, на нем косая молния и длинноносый человечек с громадным ключом в руке.
Алешка потоптался у входа. На билет у него денег не было, да и представление начиналось не скоро. К тому же за дверью маячил здоровенный детина с черной бородой – Карабас-Барабас, а не дружелюбная старушка Тортила.
Алешка осмотрелся. Не иначе искал глупого петуха, чтобы под прикрытием его хвоста проникнуть в харчевню… то есть в театр.
Петух нашелся. В виде объявления на стене: «Театр „Золотой ключик“ продолжает набор актеров в труппу для постановки пьесы „Великан и Роза“. Обращаться к режиссеру Кабакову».
Алешка, долго не раздумывая, толкнул тяжелую дверь.
– Тебе чего? – прогремел над его головой сочный бас.
– Кабакова, – спокойно ответил Алешка. – По вопросу трудоустройства.
– Обедает! – прогремело над ним.
– Подожду, – так же коротко ответил Алешка.
И стал деловито расхаживать по пустому фойе, разглядывая на стенах фотографии спектаклей «Золотого ключика».
Спектакли были какие-то странные, непривычные. Разглядывать фотографии было интересно. Как загадочные картинки в детском журнале. Приятно было их отгадывать. Например, сказка «Репка» Алешку особенно удивила.
Это была не традиционная репка, которая застряла на огороде, а корабль под названием «Репка», который сел на мель, и его безрезультатно стаскивали с мели всем экипажем. До тех пор, пока не появился юнга-девочка по имени Мышка. Она сдернула хвостиком «Репку» с мели и снова шмыгнула в норку – в трюм.
Алешка пожал плечами и перешел к следующему стенду, но тут, в дальнем углу фойе, отворилась дверь с табличкой «Буфет» и из нее вылетел невысокий толстенький человек. За воротом у него торчала заткнутая белая салфетка, на круглощеком румяном лице сияла улыбка, а в руке был бутерброд, который человек дожевывал на ходу. Это и был режиссер Кабаков.
– К вам, Антон Иванович! – прогремел на все фойе Карабас.
Антон Иванович глянул на Алешку и, не останавливаясь, горделиво пожаловался ему, показывая обглоданный бутерброд:
– Видишь, на ходу обедать приходится. Весь в искусстве. Тебе чего?
– На сцену хочу, – тоже гордо сказал Алешка.
– Есть данные?
– Конечно.
– Где выступал?
– В разных местах, – попробовал уклониться Алешка, вприпрыжку поспешая рядом с режиссером, который был весь в искусстве. Даже остановиться не мог. – В детском саду, в школе. У нас в школе есть свой театр. Бонифаций руководит.
– Лев?
– Учитель.