Ловкачи. Александр Апраксин
успеху сделан, и не пройдет десяти дней, как обещание мое будет исполнено в точности.
– Неужели? – слабо проговорил больной, и, следя за направлением шагов Пузырева, подошедшего к окошку, чтобы сесть на свое привычное место, он сделал неимоверное усилие и обернулся всем телом в ту сторону.
Пузырев сел, достал папиросу, закурил и тогда уж, раза два жадно затянувшись, заговорил:
– А вы лежите смирно да слушайте, Григорий Павлович. То лицо, о котором я вам рассказывал, Иван Александрович Хмуров, на которого я для вас возлагал такие большие надежды, теперь наконец приехал, и я сейчас виделся с ним.
– Вы с ним виделись, стало быть, говорили? Ну что? Как он отнесся?
– Конечно, так, как я и ожидал…
– Неужели же есть еще люди, которых не испортило богатство?! – воскликнул в сильном волнении больной.
– Как сейчас увидите, дорогой мой, есть, – спокойно отвечал Илья Максимович. – Иван Александрович Хмуров во всех отношениях замечательная личность. Надо вам сказать, что я помню его еще в бедности, то есть до получения им миллионного наследства…
– Как же, как же, вы говорили.
– Да и миллион ему нисколько голову не вскружил, – продолжал лгать, преследуя свой личный, давно задуманный план, Пузырев. – Напротив, он стал относиться к жизни куда серьезнее прежнего. Заметьте притом, что Иван Александрович – красавец, здоровьем похвастаться может, силен и не стар, а в самом цвете лет – ему едва тридцать пять стукнуло, – все женщины по нем бы с ума сходили, а он нет, ведет жизнь скромную и всецело посвятил себя служению нуждам страждущего человечества.
– Сколько горя он может облегчить! Сколько истинного счастия он сам от этого должен испытать!
– А как бы вы думали? – подхватил Пузырев тоном такой искренности, что можно б было подумать, будто бы сам всю жизнь только и мечтал о помощи ближнему.
– Но расскажите ж мне подробно, как вы пришли, как он вас встретил, что сказал? Словом, все, от начала до конца, – интересовался больной.
Пузырев потушил докуренную папиросу и сказал:
– Я знал его давнишнюю привычку трезвого, делового человека вставать рано, не позже восьми. И я не ошибся. Он встретил меня свежий, бодрый, уже с добрый час на ногах. Ну, конечно, он страшно мне обрадовался, мы по-приятельски, даже дружески, обнялись. Он засыпал меня упреками, что я не давал о себе знать за целых два года; расспрашивал о моей жизни, говорил, что всюду меня разыскивал. Подметив кое-какой изъянец в моем туалете, он стал еще более настойчивым в своих расспросах, но тут я ему категорически ответил, что сам я ни в чем решительно не нуждаюсь и что не шел к нему ранее именно из опасения, как бы он не вздумал насильно мне оказывать помощь, когда я еще здоров и могу работать. Наконец наступил момент, которым я мог воспользоваться, чтобы заговорить с ним о главной цели моего посещения.
– Да? Ну и что же?
– Я ему рассказал всю вашу историю, вашу печальную, но глубоко поучительную историю. Я передал ему