Фауст. Иоганн Гете

      Ах, господи, но жизнь-то недолга,

      А путь к познанью дальний. Страшно вчуже:

      И так уж ваш покорнейший слуга

      Пыхтит от рвенья, а не стало б хуже!

      Иной на то полжизни тратит,

      Чтоб до источников дойти,

      Глядишь – его на полпути

      Удар от прилежанья хватит.

      Пергаменты не утоляют жажды.

      Ключ мудрости не на страницах книг.

      Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,

      В своей душе находит их родник.

      Однако есть ли что милей на свете,

      Чем уноситься в дух былых столетий

      И умозаключать из их работ,

      Как далеко шагнули мы вперед?

      О да, конечно, до самой луны!

      Не трогайте далекой старины.

      Нам не сломить ее семи печатей.

      А то, что духом времени зовут,

      Есть дух профессоров и их понятий,

      Который эти господа некстати

      За истинную древность выдают.

      Как представляем мы порядок древний?

      Как рухлядью заваленный чулан,

      А некоторые еще плачевней –

      Как кукольника старый балаган.

      По мненью некоторых, наши предки

      Не люди были, а марионетки.

      Но мир! Но жизнь! Ведь человек дорос,

      Чтоб знать ответ на все свои загадки.

      Что значит знать? Вот, друг мой, в чем вопрос.

      На этот счет у нас не все в порядке.

      Немногих, проникавших в суть вещей

      И раскрывавших всем души скрижали,

      Сжигали на кострах и распинали,[13]

      Как вам известно, с самых давних дней.

      Но мы заговорились, спать пора.

      Оставим спор, уже довольно поздно.

      Я, кажется, не спал бы до утра

      И все бы с вами толковал серьезно.

      Но завтра Пасха, и в свободный час

      Расспросами обеспокою вас.

      Я знаю много, погружен в занятья,

      Но знать я все хотел бы без изъятья.

      Охота надрываться чудаку!

      Он клада ищет жадными руками

      И, как находке, рад, копаясь в хламе,

      Любому дождевому червяку.

      Он смел нарушить тишину угла,

      Где замирал я, в лица духов глядя.

      На этот раз действительно хвала

      Беднейшему из всех земных исчадий.

      Я, верно, помешался бы один,

      Когда б он в дверь ко мне не постучался.

      Тот призрак был велик, как исполин,

      А я, как карлик, перед ним терялся.

      Я, названный подобьем божества,

      Возмнил себя и вправду богоравным.

      Настолько в этом ослепленье явном

      Я переоценил свои права!

      Я