Одиссея. Гомер

      Вышел из спальни, лицом лучезарному богу подобный.

      Звонкоголосых глашатаев царских созвав, повелел он

      Кликнуть им клич, чтоб на площадь собрать густовласых ахеян;

      Кликнули те; собралися на площадь другие; когда же

      Все собралися они и собрание сделалось полным,

      С медным в руке он копьем перед сонмом народным явился —

      Был не один, две лихие за ним прибежали собаки.

      Образ его несказанной красой озарила Афина,

      Так что дивилися люди, его подходящего видя.

      Старцы пред ним раздалися, и сел он на месте отцовом.

      Первое слово тогда произнес благородный Египтий,

      Старец, согбенный годами и в жизни изведавший много;

      Сын же его Антифонт копьевержец с царем Одиссеем

      В конеобильную Трою давно в корабле крутобоком

      Поплыл; он был умерщвлен Полифемом свирепым в глубоком

      Гроте, последний, похищенный им для вечерния пищи.

      Три оставалися старцу: один, Еврином, с женихами

      Буйствовал; два помогали отцу обрабатывать поле;

      Но о погибшем не мог позабыть он; об нем он все плакал,

      Все сокрушался; и так, сокрушенный, сказал он народу:

      “Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;

      Мы на совет не сходились ни разу с тех пор, как отсюда

      Царь Одиссей в быстроходных своих кораблях удалился.

      Кто же нас собрал теперь? Кому в том внезапная нужда?

      Юноша ли расцветающий? Муж ли, годами созрелый?

      Слышал ли весть о идущей на нас неприятельской силе?

      Хочет ли нас остеречь, наперед все подробно разведав?

      Или о пользе народной какой предложить нам намерен?

      Должен быть честный он гражданин; слава ему! Да поможет

      Зевс помышлениям добрым его совершиться успешно”.

      Кончил. Словами его был обрадован сын Одиссеев;

      Встать и к собранию речь обратить он немедля решился;

      Выступил он пред людей, и ему, к ним идущему, в руку

      Скипетр вложил Певсенеор, глашатай, разумный советник.

      К старцу сперва обратяся, ему он сказал: “Благородный

      Старец, он близко (и скоро его ты узнаешь), кем здесь вы

      Собраны, – это я сам, и печаль мне великая ныне.

      Я не слыхал о идущей на нас неприятельской силе;

      Вас остеречь не хочу, наперед все подробно разведав.

      Также о пользах народных теперь предлагать не намерен.

      Ныне о собственной, дом мой постигшей, беде говорю я.

      Две мне напасти; одна: мной утрачен отец благородный,

      Бывший над вами царем и всегда, как детей, вас любивший;

      Более ж злая другая напасть, от которой весь дом наш

      Скоро погибнет и все, что в нем есть, до конца истребится,

      Та, что преследуют мать женихи