Дикая степь. Лев Пучков
прищурившись на видимые через входной проем высокие шапки, маячившие за цепью охраны.
Повелитель желает! Родичи наверняка обещали баурши златые горы, буде вдруг ему удастся склонить хана вернуться. Ждут, волки алчные, ждут не дождутся последних распоряжений. Не воли его по передаче престолонаследия – вовсе нет. Плевать им на его волю. В Степи давно уже повелось: кого захотят русские цари, тот и будет править…
Родичи ждут, когда хан придет в себя и примется за дележ своих сокровищ, добытых в военных походах. Как водится, каждый харачу доподлинно знает, что приволок Повелитель из тех походов сказочные богатства, на которые купить можно весь Нижний Мир. Как водится, никто не может даже с приблизительной точностью сказать, от кого он об этих сокровищах услышал. Ну и, разумеется, самих богатств никто в глаза не видел…
Ждут родичи. Трясутся в неведении: как поступит хан? Поделит на всех, как принято по калмыцким обычаям, или же оставит все одному, в соответствии с русским порядком? Коли на всех – понятно, никому не обидно. А ежели одному – то кому? А то вообще может поделиться с русскими царями, во искупление своего перемета[18], что случился перед турецким походом… Вот ведь морока-то!
– Цх-ххх! – глядя в проем, криво ухмыльнулся хан. Не будет никакого дележа, равно как и сказочного подарка кому-то одному. И в императорском дворе сейчас делиться не с кем. Нет царя. И будет ли – непонятно… Так что алчных родичей ожидает большущий сюрприз…
Вспомнив про сюрприз, Повелитель Степи нахмурился и сник. Да, сюрприз – последнее дело в этой жизни. Единственное, что его удерживает в Нижнем Мире. Если бы не это, давно бы уже отправился Наверх, чтобы не терпеть это ужасное состояние, выматывающее душу и иссушающее тело. Машинально погладил висящий на груди медальон европейской работы: искусно выделанный золотой кречет, державший в когтях ворона, внутри был полым и вмещал огромную дозу не ведомого никому в Степи яда. Достаточно нажать пальцами с обеих сторон птице на глаза, чтобы из клюва выкатилась прозрачная горошинка без вкуса и запаха.
Содержимого кречета хватило бы, чтобы убить целый табун лошадей. В свое время Повелитель Степи опробовал европейскую диковинку и был чрезвычайно доволен ее действием: раб, выпивший чашу, в которую хан вытряхнул одну горошинку, умер быстро и безболезненно. Выражение его лица при этом было таким, словно человек только что скушал баранью ляжку и прилег отдохнуть: ни капли тревоги и боли, а лишь полная безмятежность и довольствие. Хороший яд, молодцы европейские лекари…
– Что там? – негромко поинтересовался хан, вяло ткнув перстом в сторону входного проема.
– С утра был свет[19] от Кетченер, – доложил баурши. – Назар едет. Везет.
– Плохо. – Лицо хана посетило слабое подобие досадливой гримасы. – Назар на подъезде, а Мамута нет. Опаздывает дарга.[20]
– Здесь дарга. – Баурши торопливо коснулся лбом края драной шкуры. – Джура трижды повернул хитрую бутылку с тех
В 1732 году Дондук-Омбо в сопровождении 11000 кибиток перекочевал на Кубань и дал присягу на верность Турецкой Порте. У турок ему пришлось несладко – спустя три года попросился обратно. Россия приняла блудного сына без всяких условий и даже способствовала его становлению на престол – нужен был сильный союзник в Турецкой кампании.
Для передачи сообщений и команд на большие расстояния в калмыцком войске использовали отполированные до зеркального блеска медные щиты. Посредством специально оборудованных застав и постов заранее оговоренные сигналы в степи проходили с фантастической быстротой: своеобразный средневековый телеграф.
Дарга – ханский управделами, он же судебный исполнитель – приближенное к хану лицо, наделенное самыми широкими полномочиями.