Внук Персея. Сын хромого Алкея. Генри Лайон Олди
и с добычей!
В ответ громыхнул мощный хор голосов:
– Радуйся, лавагет!
– Радуемся! – басил Тритон, ухмыляясь.
Подавая пример, детина честно радовался – сиял надраенной медяшкой.
– Откуда у пиратов такие богатства? – заинтересовался дядя, догнав Амфитриона. – Ты пугаешь меня, родич! Неужели ты по пути ограбил Мидею с Лессой? Учти, Мидею я обещал Пелопидам…
– Цела твоя Мидея. В Орее кое-кто решил телебоев поддержать. Политики, Танат их забери! – Амфитрион искоса глянул на подошедшего Сфенела. Слушаешь? Вот она, твоя «политика»: на телегах в Тиринф едет. – В итоге расплатились с лихвой. Ну и Питфей расщедрился…
За Сфенелом увязалось все семейство младшего Персеида. Жена смеялась, всплескивая руками. Дочки бросились к повозке, груженой трофеями: щупать и восторгаться. Сфенел хмурился: зависть грызла сердце.
– Папа, мама! Смотрите, какой пояс!
– Красненький!
– С бахромой!
– Братик Амфитрион! Можно мне…
Амфитрион махнул рукой: бери, не жалко!
– Кыш отсюда! – суровый окрик Сфенела превратил дочек в испуганных цыплят. – Вы что, нищие? Отца позорить вздумали?! Попрошайки!
– Медуза! – опомнилась жена. – Алкиона! Идите к маме…
Алкиона отошла, надув губки. Прижалась к матери, с обидой зыркая на отца. Малышка Медуза заупрямилась – и огребла пониже спины тяжкой отцовской ладонью. Захныкав, она бегом присоединилась к сестре.
В воротах объявились Алкей с Лисидикой.
– Это все твое, сынок?
– Мое, мама. Наше!
– Ты стал совсем взрослый…
Лисидика глядела на сына с гордостью и удивлением. «Неужели это ты? – читалось на материнском лице. – Мужчина, воин? Победитель? Давно ли я заставляла тебя взять в Аргос новый хитон, чтоб ты не выглядел голодранцем…»
– Проезжай, не задерживай! – деловито распоряжался советник Филандр. – Добро – в кладовые, там уже ждут. Овец – на северный выгон, к пастухам. Лошадей – на Пирейскую луговину… Куда прешь! Сказал же: скотину – к пастухам! Да не тебя, болван, а коров! Передайте, чтоб с нашими не смешивали. Посчитать надо будет…
Смех, крики, грохот телег. Ржание лошадей и мулов. Запахи конского пота, дегтя, свежего навоза. Радуга тканей и одежд, навалом лежащих на повозках. Амфоры с вином. Мешки с пшеницей и просом. Солнце подмигивает с пузатых боков чаш и кубков, с панцирей и шлемов. Медь, бронза, серебро. Золото.
Богатая добыча.
Амфитрион улыбался. Всем и каждому. Возничим и их лошадям. Тритону. Дядям. Маме. Хлопал по плечам соратников, охранявших обоз. Война закончилась. Он дома. Все хорошо. Все замечательно! И пусть кто-нибудь вспомнит ему дедушку Пелопса! Пусть кто-нибудь скажет, что он – проклятый!
Взгляд отца ударил его, будто гром.
Алкей стоял в стороне, опираясь на посох. Щурился, сплевывал пыль, скрипящую на зубах. Даже, вроде бы, смеялся. Но старший сын Персея был отдельно. Люди и телеги текли мимо, надрывался советник, а басилей Тиринфа просто