материального положения, встав в длинный ряд мыслителей, восходящий к самому началу XVII столетия» (см. [Appleby, (1978) 2004, p. 103]). Но эта путаница предопределила также и другую огромную теоретическую ошибку классической школы. Из-за нее вплоть до конца XIX в. многие авторы (примечательное исключение составляют экономисты так называемой старой исторической школы, лидером которой был Вильгельм Рошер) предпочитали рассматривать экономическую систему в статическом состоянии, в котором инновации и прогресс играли незначительную роль (см. [Ricossa, 1986, p. 77]), предпринимательство практически отсутствовало и даже рыночная система рассматривалась, скорее, как продукт просвещенного социального инженера, а не как спонтанные взаимодействия индивидов, что соответствовало традиции, которую популяризировал Адам Смит[45]. Можно лишь гадать, мог ли помочь делу более тщательный анализ фундаментальных свойств западной цивилизации[46]. Помимо всего прочего, как отмечается в [Bouckaert, 2007], когда появилась западная цивилизация (в эпоху Высокого Средневековья), общество вряд ли могло считаться статичным или спящим. Хотя средневековый уклад жизни был тогда практически повсеместным, в ряде регионов Европы сообщества стремились торговать, приобретали независимость, восставали против агрессии и эксплуатации. Богатство и доход на душу населения росли очень медленно, но не везде эти темпы были пренебрежимо малы. Почему авторы классической школы проигнорировали почти 800 лет усилий, которые предпринимались как на индивидуальном уровне, так и на уровне целых сообществ? Почему они ошиблись в трактовке такого явления, как субъективизм, и упустили из виду его решающий вклад в феномен предпринимательства и рыночных цен (спроса)? Удовлетворительный ответ на эти вопросы потребовал бы отдельной книги, целиком посвященной этой проблеме. Возможно, экономисты были введены в заблуждение скромными материальными результатами этих напряженных многовековых усилий, а именно пренебрежимо малым ростом уровня жизни. Возможно, они слепо следовали за средневековой трудовой теорией ценности, согласно которой цена справедлива, когда она вознаграждает усилия производителя. Это означало, что продавец либо должен получать плату, достаточную для выживания (если продавец является работником или крестьянином), либо его оплата должна быть достаточна для того, чтобы он имел возможность жить в соответствии со своим высоким положением (если он принадлежит к классу землевладельцев). Продавцы, принадлежащие к оставшимся социальным группам (торговая буржуазия), остаются при этом в чистилище серой зоны неопределенности[47]. Это также означает (и для наших целей это более важно), что понятие личных предпочтений не считалось имеющим отношения к экономико-теоретическому анализу.

Возможно, экономисты пали жертвами плохих историков, поставлявших модные идеи, истинность которых была проблематичной, между тем как экономисты принимали их на веру. Среди таких сомнительных идей был созданный деятелями Просвещения XVIII в.

Скачать книгу

45

Идея спонтанного экономического порядка, свободная от религиозных коннотаций встречается задолго до Адама Смита. Она без труда просматривается в книге Джозефа Ли «В защиту соображений по поводу общинных полей и огораживания», опубликованной в 1656 г. (Joseph Lee, Vindication ofthe Considerations Concerning Common-Fields and Inclosures). Позже эта же идея была подхвачена Мандевилем, который проницательно указал на спонтанный характер рынка и догадался о значении системы цен, выполняющей функции эффективного механизма распределения. С другой стороны, Адам Смит привнес в эту идею нечто новое, а именно, он отказался от объяснения рыночного порядка жадностью и эгоизмом участников, предложив в качестве альтернативного мотива «взаимную симпатию» и «человеколюбие». См. также [Buchanan, 1979, p. 31].

46

Дать определение Западной цивилизации и установить время ее рождения – нетривиальная и масштабная задача, решение которой выходит далеко за пределы этого труда. Тем не менее для наших целей стоит указать, что главными особенностями этой цивилизации были отрицание универсализма, восходящее к провалу попыток Юстиниана оживить Римскую империю (VI в.), к подрыву каролингской системы папой Григорием VII (конец XI в.) и затем к победе над церковью Филиппа IV Красивого (см., например, [Azzara, 2004]). На Западе особую роль сыграла также фигура индивида, противостоящего аскетизму, который начал утрачивать позиции начиная с IV в. и к XII столетию превратился в маргинальный элемент культуры. Его заменило нарастающее стремление к принятию и использованию рациональности и в определенных пределах, как показано в [Stark, 2006], предпринимательская практика. Как подытожили Кох и Смит в [Koch, Smith, 2006, p. 22], суть Запада сводится к трудноопределимой комбинации из рационализма, активности, доверия, стремления к знаниям, личной ответственности, желания улучшить условия своей жизни и усовершенствовать мир, милосердия. В основании всего этого лежит ощущение этичности индивидуализма, разделяемого европейцами и их потомками, и представленного сегодня в народах, населяющих Америку, Европу и страны Австралазии.

47

Этот подход существовал еще в XVIII столетии, когда общепринятой была доктрина, согласно которой иное распределение доходов лишь стимулировало бы низкие классы населения проматывать дополнительные ресурсы в «еженедельных попойках». См. [Tawney, 1926, p. 270].