Аферист Его Высочества. Евгений Сухов
лэт, – гордо ответил Шах. – С тэх самых пор, как вышел из Преабраженского дома.
– Ну, значит, ты здесь многих знаешь? – решил сразу брать быка за рога Давыдовский.
– Знаю коэ-каво, – согласился Шах.
– И из царствующего дома кое-кого знаешь? – продолжал допытываться Давыдовский.
– Нэт, из царствующего дома нэ знаю, – задержав на лице старого товарища долгий любопытный взгляд, ответил Шах. – Но знаком с тэми, кто знаэт коэ-каво иэ этаво дома. А кто тэбя интересуэт?
– Его Высочество великий князь Михаил Николаевич, – просто ответил Павел Иванович.
Бывший «царь всех армян» снова долго и пристально смотрел на Давыдовского. А потом сказал:
– Слющай, может, зайдем-ка мне, э? Пасидим, випьем. Атметим нашу встрэчу… Там и пагаварим…
Как выяснилось в процессе разговора, у Шаха на Гостином дворе имелось несколько лавок. Он торговал заморским англицким сукном, мехами, фруктами и восточными сладостями. А поскольку входил в Комитет по управлению Гостиным двором, то в доме Комитета имел собственный кабинет с комнатой отдыха, – дверь которой была закамуфлирована под шкаф с книгами. В этой комнате и обосновались старые приятели. На столе появились коньяк, икорка, фрукты и все остальное, что положено иметь на столе солидным мужчинам, давно не видевшим друг друга и расположенным к приятным воспоминаниям и последующему за ними деловому разговору.
– А ты помнишь, как Шпейер загнал губернаторский дворец английскому лорду? – спросил после первой рюмки Давыдовский. – Его сиятельство князь Долгоруков возвращается с семьей с дачи, а у него в кабинете хозяйничает этот лорд… И повсюду чужие вещи. Представляешь выражение лица генерал-губернатора?
– Нэт, нэ прэдставляю, – захохотал Шах. – Я бы, навэрнаэ, умер ат вазмущения. А где сэйчас Паша Шпейер?
– Сказывают, в Париже, – раздумчиво ответил Давыдовский.
– А ты помниш, как Валдемар вместе с Африканычем надули этава, как ево, барона Гур… Гур…
– Гурфинкеля? – подсказал старому товарищу Павел Иванович.
– Ага, ево, – снова захохотал Шах. – Всучить прайдохе-барону в фалшивой натариалной канторе купчую на адин из Маркизавых астравов с нэсуществующими плантациями этава чудадэйственнава фрукта нони, где нэт ничево, кроме скал, – эта был висший класс!
– Это точно, – соглашаясь, кивнул Давыдовский. – Я тогда еще за пару недель до этой аферы подготовил статью о тропических плодах нони. Ну, будто бы сок их очень полезен в медицинском плане: снимает боль и чувство тревоги, придает бодрость и силу и вообще оказывает весьма благотворное воздействие на весь организм человека. А потом опубликовал этот материал во всех московских газетах, чтобы барон Гурфинкель мог это самостоятельно прочесть.
– Помню, помню, сам читал эти газэты, – ухмыльнулся Шах. – Патом за эту тваю идэю пра сок нони ухватилис ученые и будта бы и впрям нашли в них чудадействэнную силу. Вах! Ты был