Лабиринт Фавна. ÐšÐ¾Ñ€Ð½ÐµÐ»Ð¸Ñ Ð¤ÑƒÐ½ÐºÐµ
Он ненавидел, когда прерывали его вечерний ритуал.
– Войдите! – крикнул он, не отрывая взгляда от блестящего часового механизма.
– Капитан…
Доктор Феррейро ступал так же мягко и осторожно, как говорил. Он остановился в нескольких шагах от стола.
– Как она? – спросил Видаль.
Колесики в часах закрутились в идеальном ритме, в очередной раз подтверждая, что при должном уходе порядок вечен. Бессмертие – это чистота и точность. Сердце для него, безусловно, не нужно. Сердцебиение так легко сбивается с ритма и в конце концов останавливается, как его ни береги.
– Очень слаба, – сказал доктор Феррейро.
Да уж, добрый доктор – слюнтяй. Мягкая одежда, мягкий голос, мягкий взгляд. Видаль наверняка мог бы свернуть ему шею, словно кролику.
– Пусть отдыхает спокойно, – сказал Видаль. – Я буду спать здесь, внизу.
Это и проще. Кармен его уже утомила. Женщины вообще быстро его утомляли. Они старались стать ему ближе, а Видаль никого не хотел к себе подпускать. Это создает уязвимость. Любовь нарушает порядок. Даже простое желание сбивает с толку, пока его не утолишь и не двинешься дальше. Женщинам этого не понять.
– А мой сын? – спросил Видаль.
Ребенок – единственное, что его заботило. Человек смертен, пока у него нет сына.
Доктор взглянул с удивлением. Его глаза за стеклами очков в серебряной оправе всегда казались слегка удивленными. Он открыл рот, чтобы мягко ответить, но тут в дверях показались Гарсес и Серрано.
– Капитан!
Видаль взмахом руки заставил их умолкнуть. Его неизменно радовал страх на их лицах. В такие минуты Видаль забывал, что находится в убогой глуши, вдали от больших городов и сражений, где пишется история. Но и в этом гнусном, кишащем партизанами лесу он сумеет себя проявить. Он будет сеять страх и смерть с такой безупречной точностью, что слух об этом дойдет до генералов, которые отправили его сюда. Кое-кто из них воевал вместе с его отцом.
– Мой сын! – повторил он, и в голосе его прорезалось нетерпение. – Как он?
Феррейро все еще недоуменно смотрел на него. «Встречал ли кто другого такого человека?» – словно спрашивал этот взгляд.
– Пока нет никаких причин для тревоги, – ответил доктор.
Видаль взял со стола сигарету и фуражку.
– Очень хорошо, – сказал он, отодвигая свой стул, что означало: «Ступайте прочь».
Но доктор все еще стоял напротив стола.
– Капитан, вашей жене не следовало путешествовать. К тому же на таком позднем сроке.
Вот глупец. Овцы не должны так разговаривать с волками.
– Вы так считаете?
– Да, капитан, это мое профессиональное мнение.
Видаль медленно обошел вокруг стола, держа фуражку под мышкой. Он был выше Феррейро. Конечно, Феррейро невысокий. Он уже начал лысеть и со своей всклокоченной бородой казался жалким стариком. Видаль любил чисто выбритые остро наточенной бритвой подбородки. А таких, как Феррейро, он презирал.