РимÑкие игры. Юрий Григ
вкрадчивым. – Тогда посмотрим, как ты служишь своему цезарю. Скажи мне, но только правду! О чем они говорили?
– Я бы с превеликой радостью, но не в моих правилах подслушивать, и вообще совать нос в чужие дела, – гордо ответил Захария и тут же поймал на себе гневный взгляд.
– Я тотчас же прикажу отрезать твои старые заросшие мхом бесполезные уши, раз они все равно ничего не слышат, – чеканно расставляя слова, проговорил преторианец. – И заставлю тебя сожрать их без соли! А заодно и твой паршивый нос, червь! Где это видано, чтобы человек с таким длинным носом не совал его в чужие дела?
Солдаты загоготали, словно стая рассерженных гусей. Захария же, поняв, что слегка заврался, предпочел сознаться в грехе.
– Ну, кое-что я все же расслышал…, совершенно случайно! – торопясь и запинаясь, начал он. – Иногда они повышали голос, и до меня доносились некоторые слова. Они говорили, дескать в этом году нет управы на морских разбойников. И еще, что наш государь…, да прославят боги его подвиги! …снарядит флот, дабы расправиться с пиратами. Ну и, конечно, о предстоящих играх…
Видя, что его не перебивают, Захария осмелел и все уверенней продолжал нести чепуху. Командир вначале внимательно вслушивался в сбивчивый рассказ, но, в конце концов, ему надоело. Он поморщился, прервал поток красноречия зарвавшегося лавочника небрежно поднятой рукой и устало промолвил:
– Довольно, довольно молоть вздор! – и будничным тоном пообещал: – Просто, если лжешь, ты умрешь. А теперь скажи, передавали ли они что-либо друг другу?
– Как же, помню. Купец передал тому, другому, штуку отменного полотна. Я, господин, никогда не видел такой. Посмотри вокруг. Видишь, какие ткани в моей лавке? Старый Захария понимает толк в этих делах…
– Короче, старик! Зачем он передал ему ткань?
– И это я расслышал…, случайно. Он намеревается производить такое полотно здесь, в метрополии, и ему, дескать, необходимо содействие в этом начинании и…, и ссуда.
– Что было дальше?
– А дальше… дальше ничего, мой господин, – с наивным видом развел руки Захария. – Они пили вино и ели фрукты. Вот видишь, они все еще на столе.
Захария отступил на шаг, и извлек из-за стоявшей в углу корзины с пряностями предусмотрительно заготовленный для таких исключительных случаев мешочек и без лишних церемоний сунул командиру. Тот небрежно принял мзду и мешочек исчез под начищенными пластинами его лорики.
– Я проверю твои слова, лавочник, и, если солгал, берегись!
Он было развернулся, намереваясь уйти, но что-то остановило его.
– Надеюсь, ты заплатил иудейский налог, лавочник? – спросил он наигранно строго.
– Как господин может сомневаться?! – также с показным возмущением воскликнул старик. – На то есть записи…
Но солдат, видимо, удовлетворившись ответом, остановил его жестом и подал знак своим воинам. Отряд, демонстрируя отменную выучку, мгновенно вытек из лавки.
Захария вышел на порог и стал задумчиво глядеть им вслед. Он уже не казался таким жалким,