Дерзкая разбойница. Гэлен Фоули
что его собственный юный мир вращался вокруг этого великого человека, пытаясь найти оправдания его невыполнимым требованиям. В конце концов он смирился с тем, что никогда не сможет оправдать надежды отца.
– Для нас большая честь, что вы решили присоединиться к нам, ваше высочество, – буркнул король Лазар, уткнувшись носом в лежащий перед ним документ. – И мы не в состоянии войны. Жаль лишать тебя такого развлечения, но ничего не поделаешь.
– Ничего страшного, – пожал плечами Рэйф, опускаясь в кресло, стоящее у противоположного конца стола, и, небрежно развалившись в нем, положил руку на подлокотник. – Я любовник, а не боец.
Розовощекий военно-морской адмирал закашлялся, чтобы подавить довольный смех. Он, похоже, был единственным в окружении короля человеком, который понимал и ценил Рэйфа или по крайней мере никогда не обижался на него.
Но этого нельзя было сказать о двух других приближенных, сидевших рядом с королем, – епископе Юстиниане Васари и премьер-министре Артуро ди Сансеверо.
Они были очень не похожи друг на друга. Епископ, высокий, напыщенный, с бульдожьей хваткой, был облачен в расшитую золотом широкую сутану. У него было круглое румяное лицо, пышная копна седых волос, которые торчали в разные стороны из-под бархатной шапочки. Он был уверен в непогрешимости своего мнения по всем вопросам так же, как и в том, что сады в его роскошном палаццо будут цвести всегда. Он прославился главным образом своими проповедями, которые произносил раскатистым басом, и когда он обличал зло и порок и громил распутников, нетрудно было догадаться, кого он имел в виду.
Короче говоря, епископ видел в кронпринце распутного, никчемного сына доброго и благородного отца – короля Лазара. К счастью, имелся еще второй сын – ангелоподобный, ласковый и послушный десятилетний принц Лео, которого, если проводить известную параллель, можно было назвать Авелем, в то время как Рэйф, безусловно, по мнению Юстиниана, был Каином, хотя няня Лео могла бы многое рассказать о пока еще невинных шалостях маленького принца. Король назначил епископа официальным опекуном Лео с правом регентства; это означало, что если когда-нибудь, с божьей помощью, Рэйф погибнет во время одной из своих диких оргий или пьяным свалится с лошади и разобьется насмерть, епископ будет править за Лео до его совершеннолетия.
Рэйф не мог понять, за что население Асенсьона так сильно любило этого злого, напыщенного, высокомерного епископа.
Премьер-министр был прямой противоположностью епископу, хотя его мнение о Рэйфе было точно таким же. Ловкий, быстрый, аккуратный, осмотрительный, дон Артуро напоминал своими повадками хищную барракуду. Он был чуть выше среднего роста, с глубоко посаженными глазами, тонкими, крепко сжатыми губами, на которых улыбка появлялась только в тех случаях, когда он видел своих маленьких племянниц и племянников, детей своей сестры. Его жена умерла, не оставив ему детей, и он больше не женился. Он посвятил свою жизнь работе – Асенсьону.
Если бы Рэйф раскаялся в своих злых поступках, то, возможно, епископ Юстиниан